Трепет черных крыльев [сборник]

— Совсем чуть-чуть…Благодарю. Тут вот какое дело, Арсений Самсонович, — начал Ардашев, — столкнулся я с одним непонятным явлением: оказался у меня в руках золотой портсигар, снаружи украшенный драгоценными камнями. С виду напоминал миниатюрную книгу. Когда я открыл его, то на гильошированной поверхности увидел удивительный рисунок. Черная эмаль состояла из бесконечного количества мелких чешуек, которые ближе к центру становились почти красными. И вот тут, в свете солнечного луча, проявился красный круг, а в нем некое подобие пятиконечной перевернутой звезды. Но рассмотреть все изображение я не мог из-за папиросы, которая его закрывала. Стоило мне попытаться ее вынуть, как я почувствовал, что у меня кружится голова. В этот момент хозяйский кот, спавший до того на полке книжного шкафа, прыгнул мне на грудь, и портсигар выпал. Мне сразу полегчало. Потом я надел темные очки и уже спокойно рассмотрел тот узор. В кругу была изображена козья голова с четырьмя рогами. Это знак Сатаны. Как бы вы, с точки зрения магии, объяснили внезапное расстройство моего здоровья?

Сорокодумов молчал. Он застыл, будто его приморозили к стулу. Затем покрутил головой, словно проверяя, надежно ли закреплена шея, часто заморгал и дрожащим голосом вопросил:

— Где находится этот портсигар? Умоляю вас, скажите! Я отдам за него любые деньги.

— Эта вещь моего клиента. Стало быть, ее нахождение — адвокатская тайна. Уж не обессудьте. И все-таки я хотел бы услышать ваш рассказ. — Ардашев сделал несколько глотков чая и поставил стакан.

— Извольте. — Сорокодумов достал платок, вытер со лба капли выступившего пота и принялся рассказывать: — Во-первых, сегодня вас спасло чудо, и этот день можете отмечать как свой второй день рождения; во-вторых, гильоширование, то есть нанесение резцом канавок на металлическую часть изделия, образующих кольца, появилось лет сто пятьдесят назад. Надо сказать, что это чисто европейское изобретение и потому давным-давно придумали различные станки, обеспечивающие весь процесс. Почти сразу научились заливать гильошированный узор эмалью, которая может иметь совершенно разные оттенки. В одной магической книге я нашел упоминание о ювелире, который в конце XVIII века задумал создать рисунок, обладающий магическим действием из-за определенного сочетания цветов эмали, положенной на гильоше́. Он понимал, что выполнить это без помощи из потустороннего мира не удастся. И вызвал Сатану. Нечистый явился к нему в том образе, в каком был изображен на изделии. С тех пор мастер и Князь Тьмы стали неразлучны. Любой другой человек, который хотя бы на три секунды задерживал взгляд на цветном изображении Искусителя, становился рабом мастера. Его воля полностью подавлялась благодаря тому, что в его душу проникал Сатана. И через Сатану мастер мог приказывать бедолаге все, что заблагорассудится. Единственное исключение составляли дальтоники и те, кто, как и вы, пользовались темными очками. Только они и оставались неподвластными Люциферу. Это была единственная вещица, созданная тем ювелиром. Дьявол вечен, а человек нет. Мастер умер, и с тех пор портсигар передается по наследству среди членов одной семьи, в которой всегда родятся дальтоники. — Художник помолчал немного и грустно заключил: — Получается, что ваш клиент либо слуга Повелителя бесов, либо его жертва. Вам же, Клим Пантелеевич, просто повезло, что кот выбил из ваших рук эту драгоценную и такую опасную штуковину. А потом вы, будучи умным человеком, поступили очень правильно, что воспользовались темными очками.

— Да, в такое трудно поверить.

— А вас никто и не заставляет в это верить, — безразлично вымолвил художник и, налив в чайный стакан приличную порцию рома, не торопясь выпил все содержимое. Потом поставил стакан на стол и, глядя в глаза присяжному поверенному, спросил: — Если кто-то верит в Господа и обращается к нему в своих молитвах, моля об исцелении, помощи и хорошем урожае, то почему другой человек не может просить Сатану о чем-то греховном? О прелюбодеянии, богатстве, о чей-то смерти? Ведь в мире все должно уравновешиваться: белое с черным, хорошее с плохим. Разве я не прав?

Но Ардашев уже не слушал собеседника, а думал о своем, но вдруг спросил:

— Простите, Арсений Самсонович, у вас есть телефон?

— На столике.

— Позвольте, я им воспользуюсь? Мне нужно сделать важный звонок.

— Безусловно, — кивнул художник и без большой охоты покинул комнату.

Ардашев поднял трубку:

— Будьте любезны соединить меня с домом купца Тяглова. Номер, к сожалению, я не знаю.

Через несколько секунд на проводе уже была вдова.

— Елена Ивановна, это Ардашев. До окончания моего расследования я бы хотел попросить вас ни в коем случае не открывать портсигар.

— Но я его уже продала.

— Как? Кому?