Трепет. Его девочка (СИ)

Рустам бросает на меня внимательный взгляд и слегка хмурится, и я уже думаю, что сейчас он откажется отвечать, придумав какое-нибудь оправдание своей скрытности, но он вдруг начинает говорить. Голос его звучит слегка приглушенно и отдается теплыми переливами в груди.

- Мои родители умерли рано. Погибли в аварии. Других родственников у меня нет. Большую часть времени я был предоставлен сам себе. Искал возможность достойно жить не всегда в достойных местах. Мне потребовалось много лет, что бы встать на ноги, учитывая, что мне никто не помогал.

Его рассказ практически безэмоционален. Словно он уже давно все это пережил, и сейчас это просто лишь часть его прошлого, никак не влияющая на настоящее. Я пытаюсь собрать пазл в голове из того, что он мне только что сказал, что говорил и делал раньше. Все его попытки помочь мне до ситуации с Сашкой, его откровенное нежелание оставлять меня в покое, когда я приняла решение уйти - это могло быть связано не только с его чувствами ко мне, но еще и с тем, что он был так одинок, он сам всего добивался, и как сказал, не всегда в правильных местах. Рустам просто не хотел, что бы я мучилась, чтобы я пошла не в ту сторону и не к тем людям. Он хотел показать мне, что у меня всегда будет он, и я смогу к нему обратиться...

- До встречи с твоей мамой я был женат, - здесь его голос будто трескается, а я настолько не ожидаю услышать подобное, что словно замерзаю на несколько секунд, глаза распахиваются, взгляд стекленеет. Я смотрю на Рустама, не моргая и не дыша. Женат?

Молчу, ожидая, что он продолжит, но Рустам больше ничего не говорит, поэтому я сама задаю вопрос:

- А... мама знала?

- Знала.

Медленно начинаю втягивать в себя воздух, прикрываю глаза и вновь распахиваю. Ну а что меня, собственно, удивляет? Что мама мне об этом не рассказала? Может, считала данный факт незначительным? Или то, что Рустам в приницпе был женат на другой женщине? Наверное, все-таки второе. Хотя тут нет ничего удивительного, ведь Рустам был молод, хорош собой и нравился женщинам, как и сейчас. Но внутри рождается колючее чувство, название которому я не могу дать. Та женщина, какой она была? Она была похожа на маму или нет? Она была похожа на меня? Почему они развелись? Он ее любил? А она его? Хочу обо всем это спросить Рустама, но меня что-то останавливает. Наверное его взгляд, резко изменившейся с того момента, как он упоминул про бывшую жену. И напряжение, повисшее в воздухе. Не знаю, что там между ними была за история, но вряд ли что-то хорошее. Мне немного больно от того, что в его жизни был кто-то настолько важный, что сейчас он напрягается и закрывается лишь от одного воспоминания об этом человеке. Об этой женщине.

Господи, Яна, ты что ревнуешь его к прошлому? Это же идиотизм!

Мы подъезжаем к дому, а спустя минуту поднимаемся в лифте на наш этаж. Рустам все еще сильно напряжен. Кажется, вечер безнадежно испорчен, и все мои дневные попытки вызвать его страсть оказались бесполезны. Даже если от них был эффект, который он скрывал, то сейчас ничего не осталось. И все из-за разговора. Не знаю, правильно ли я поступаю, но глядя, какой он подавленный, хочу как-то утешить или подбодрить, поэтому осторожно касаюсь его плеча и жду, когда он посмотрит на меня.

- Спасибо, что поделился. Это... правда очень важно для меня.

- Пожалуйста, Яна.

- Я вовсе не хотела бередить старые раны. Просто хотела лучше понимать тебя.

- Я знаю, Ян. Все хорошо. Расслабься.

Да уж. Этого мне, наверное, теперь точно не удастся сделать.

Уже не надеясь на хорошее завершение вечера, захожу в квартиру, небрежно бросаю сумку на комод, стряхиваю балетки и отпихиваю в сторону. Рустам идет позади меня. Я слышу щелчок закрывшейся двери. Собираюсь включить свет и отчаянно пытаюсь придумать, чем заняться дальше: сходить в душ, надеть белье, заняться работой или...

Теплая ладонь Рустама ложится поверх моей и отводит в сторону от выключателя, прижимает руку к стене. Вторая рука обхватывает мою талию, его тяжелое тело вдавливается в мое, грудью я упираюсь в стену, голову приходится повернуть набок, чтобы получить возможность дышать.

Шею обдает горячим влажным дыханием, в ягодицы упирается эрекция, а рука Рустама, что сжимала мою талию, сползает вниз и начинает задирать юбку. Я не нахожу сил что-нибудь сказать, потому что от неожиданной смены поведения и настроения Рустама меня начинает колотить, дрожь охватывает тело, влага разливается между ног.

- Весь день хотел убедиться, я рехнулся, или ты действительно не надела трусы? - прорыкивает он и одновременно с этим кладет ладонь на мою голую промежность и резко вводит пальцы внутрь.

- Господи...

Боли нет. Вообще никакой. Только одно сплошное удовольствие от движения его пальцев во мне. Они двигаются резко и безжалостно. Он не пытается меня щадить, дает то, чего я так хотела - свое безумие. Обрушивает его на меня, не позволяя подготовиться, привыкнуть, согласиться или отказаться. Это пугает и заводит.