Трепет. Годы спустя

- Это никому не нравится. Тебе бы тоже не понравилось, если бы кто-то из нас поступал с тобой подобным образом. Яне бы не понравилось, если бы я вел себя так с ней. Мне бы не понравилось, если бы она вела себя так со мной. Мы все должны учитывать не только собственные желания и чувства в общении с другими людьми, но и чужие тоже. А чтобы точно их понимать, нужно об этом разговаривать. Нужно говорить важным тебе людям, чего ты боишься, чего хочешь, что любишь. Говорить от сердца. Если бы ты честно поговорила со мной о своих страхах сразу, то мы уже давно все бы выяснили с тобой. И тебе бы больше не было страшно. И нужды показывать характер там, где неуместно, не было бы никакой необходимости. Сейчас ты рассказала мне обо всем, детка, разве я ушел куда-то? Разве возненавидел? Обвинил?

- Н..нет.

- Потому что я тебя люблю. И потому что знаю, что ты меня тоже любишь. А еще я знаю, что ты любишь маму, любишь папу Майкла. Разве твоя любовь ко мне от этого слабее?

Дочка на миг задумывается, но потом слегка улыбается и качает головой.

- Нет, не слабее.

- Значит, и моя любовь к тебе не слабее только потому, что я люблю Яну. И она не ослабнет, если у нас с ней родится ребенок. Однажды он обязательно родится. И я бы хотел, чтобы его ты тоже любила, и чтобы он тебя любил, понимаешь?

- Да...

- Иди сюда, - я распахиваю объятия и позволяю дочке утонуть в них. Она бросается ко мне, прижимается к груди, пальцами хватаясь за плечи, а я покачиваю ее, как маленького ребенка.

- Прости меня, папа, пожалуйста. Я... я не знаю, как теперь тебе помочь...

Я сжимаю ее еще крепче. Амилия впервые обращается ко мне "папа". В один день потерять одного ребенка, и обрести признание другого - это словно сердце раскололось на две части. Одна его половина умирает, а вторая начинает жить.

- Сейчас помощь нужна вовсе не мне, Ами, а Яне. Ее нужно поддержать. Ей намного больнее. И с этой болью непросто будет справиться. Я хочу, очень хочу, чтобы Яну ты тоже впустила вот сюда.

Кладу ладонь на ее грудь, в область сердца.

- А если она не захочет? - шепчет дочка, уткнувшись подбородком в мое плечо.

- Она уже давно пытается достучаться. Ты просто не заметила этого, детка.

Моя Яна сумела полюбить чужого мальчишку, как родного брата, организовывала выставки для тяжелобольных людей, чтобы те могли получить достойное лечение, она спонсирует приюты для бездомных животных, продает свои картины, а потом все деньги жертвует на благотворительность. Как она может не впустить в сердце мою дочь? Ее сердце способно впустить в себя целый мир. Только бы залечить теперь это сердце...

17 глава

Яна

Телефон лежит на подушке у меня перед глазами экраном вниз. А мне плевать. Я даже не поднимаю его, чтобы позвонить кому-то, или проверить, звонил ли кто-нибудь мне. Он стоит на беззвучном со вчерашней ночи. Я так и не поменяла режим.

Сколько сейчас времени, я точно не знаю. Все, в чем я уверена на сто процентов - ребенка больше нет. Живот немного тянет, хотя медсестра постоянно колет мне обезболивающие. Рука болит, потому что в меня влили уже больше литра какого-то лекарства через капельницу.

Мне все безразлично.

За окнами палаты тихо капает дождь. Капли попадают на стекло и медленно стекают. Я наблюдаю за ними, словно это самое значимое, что может быть сейчас в моей жизни. Думать о чем-либо другом я просто не могу.

Прекрасно помню, что ночью в палату приходил Рустам. Помню, как плакала, уткнувшись носом в грудь мужа. Не знаю точно, когда уснула и когда он ушел, но почему-то не звоню ему, чтобы спросить об этом, чтобы выяснить, придет ли он сегодня? Я даже не уверена, что в данный момент меня волнует его появление. Что-то плохое, черное и очень холодное поселилось внутри. Как назвать это чувство? Апатия? Безразличие? Депрессия? Как ни назови, пока оно будто неразрывная часть меня.

Врач за утро приходит несколько раз. Интересуется самочувствием. Поясняет насчет дальнейшего лечения. Пытается меня приободрить. А я хочу, чтобы все ушли и оставили меня в покое. Мне так плохо, что хочется всех прогнать, закричть "Да уйдите отсюда! Дайте мне побыть одной!"

Я ведь привыкла к мысли, что скоро стану мамой. Я так этого ждала. И что теперь? Теперь мне заново привыкать к мысли, только уже к другой - что мамой я не стану. И кто бы сейчас не пытался меня успокоить, говоря "ты еще молодая, родишь потом", это все... не то. Они будто не понимают, что это ведь будет уже другой малыш...

А каким был бы этот, я никогда не узнаю.

Мальчик? Девочка? Глаза голубые? Или карие, как у Рустама?

Он бы меня любил. А теперь не будет...

Кто в этом виноват?

Сильнее всего я виню себя. Я не уберегла. Не сделала все необходимое, чтобы мой малыш остался жить. Но... кроме себя мне еще хочется обвинить целый свет. Рустама за то, что он занимался нехорошими вещами в прошлом, и что из-за него нас с Амилией похитили. Ами за то, что вместо того, чтобы заниматься своим здоровьем, я разгребала ее проблемы. Это ужасно. Это мерзко так думать про них, но мой мозг, видимо, пытается найти хоть какую-то лазейку, чтобы не дать мне сойти с ума.