Трепет забот иудейских

    Чтобы ответить на этот вопрос, я попробую сначала задать свой вопрос читателю. Когда юноша впервые познает женщину, узнает ли он что-нибудь новое? - Конечно, а как же. Но ведь все это ему тысячу раз говорили товарищи, научные книжки, порнографические картинки? Ну да, но ведь это совсем не то... Вот, приблизительно, это я и хотел сказать о реальной жизни, поскольку реальной жизнью я считаю только жизнь на Западе, а нашу жизнь в России - лишь искажением реальных отношений. Мы жили там, как в воспитательном доме, и наше знание о мире и о себе было не выше того, которое имеют подростки, могущие обо всем рассуждать, но лишенные собственного жизненного опыта. Слушая рассказы товарищей или разглядывая порнографические картинки, юноша скользит по поверхности чего-то, что вполне возбуждающе, но не вполне ему внятно, ибо он не знает своей роли и возможностей в этом, в общем, захватывающем занятии. Он узнает что-то общечеловеческое, но не свое. Как, например, доскональное знание, что в Америке очень высокий жизненный уровень, вызывает вожделение, но не обеспечивает иммигрантам не только богатства, но, подчас, и прожиточного минимума. Когда же подросток приобретает личный опыт, он действительно знает нечто, но, попытавшись выразить это знание, вряд ли уйдет дальше инструкций товарищей (которые тоже ведь знали), научных книжек или порнографических картинок. Потому что, передавая это знание он не может передать главное - что это значило для него. Для слушателя все это будет, возможно, значить нечто иное, его чувство и его оценка этого чувства будет, скорее всего, совсем другой, хотя он и сделает, допустим, все по инструкции. "Вот сволочь!" - подумает товарищ: "Что он за хреновину такую мне рассказывал. Все совсем не так".

     Нечто подобное происходит и с иммигрантами на Западе. Их трудности напоминают трудности юношеского возраста, в такой же мере окрашены одновременно в трагический и упоительный цвета и так же часто приводят к самоубийству. Первая интимная близость со свободой не всегда кончается благополучно, но без этого нельзя стать взрослым. Хотели ли мы этого?

    Я уверен, что наш жизненный сюжет, наша музыкальная тема ни к чему иному, кроме эмиграции из России, отторжения от нее, не могли нас привести. Это обусловлено развитием советского общества в целом гораздо больше, чем развитием концепто-созидающей элиты или еврейского меньшинства. Тем, кто плохо слышит эту музыку, прочистит уши нынешнее ужесточение внутренней и внешней политики властей в СССР. Но это ужесточение связано, в частности, и с ужесточением мер против эмиграции. В результате, множество людей, внутренне покончивших счеты с советским обществом, окажется запертым в нем, как в клетке. При этом наше поколение, подавленное своим комплексом вины (почему они не уехали, когда это было возможно?), не сможет играть в этой группе лидирующей роли.

    Следующее поколение, - молодые люди, которые не принимали самостоятельных решений в 70-ые, сложилось в условиях отчуждения от советского и русского общества (которые они не захотят различать). Выбраться без яркой вспышки сопротивления, без идеологической одержимости им не удастся. Ужесточение эмиграционной политики властей не ослабится, пока оно не уравновесится соответствующим по силе ожесточением сопротивления. Таким образом России неизбежно предстоит новая волна сионистского движения, ибо никакое другое движение (например, движение на беспрепятственное переселение в Америку за счет еврейских организаций) не найдет в себе достаточного мотива для борьбы. В отличие от нашего сионистского движения, многие участники которого покидали Россию с любовью, сохраняя дружеские связи, симпатии и культурную ориентацию, следующая группа будет прорываться с ненавистью. Постепенное смыкание русского национализма с официальной идеологией отнимет у них возможность и желание сохранять различие терминов "русский" и "советский", на котором так настаивает русская(антисоветская) эмиграция. Следующая волна сионизма в гораздо большей степени будет волной еврейского национализма, чем это было в наше время. Таким образом, если до сих пор моя книжка вызывала лишь негодование русской эмиграции, как якобы антирусская, я предвижу в будущем также и раздражение новой волны еврейской эмиграции из-за того, что эта книжка про-русская.

     Однако, от этого не изменится тот фундаментальный факт, что русский урок входит одним из оснований, на которых покоится государство Израиль(если это состояние непрерывного кипения можно в каком-нибудь смысле назвать покоем). Подобно тому как толстовство, народничество и социализм, сложившиеся в России к концу XIX века, нашли свои конкретные воплощения только в Израиле, так и западническим, технократическим идеям,прагматическому, цинично ориентированному на технический результат духу, сложившемуся в России в результате горького опыта Советской власти, тоже предстоит воплотиться в Израиле.