Трепет

– Энки благословенный, – вздохнула Брита. – Те, кто откладывают все на потом, рискуют больше тех, кто идет на риск.

– Расскажешь чуть позже, – поджала губы Бибера.

– А куда ты? – спросил Игнис старика, поворачивающего на запад.

– К Бараггалу, – отозвался тот. – Надо спешить. Если и умереть, то нет места лучше. Надеюсь, мы еще увидимся.

…В тот же самый час, когда после удара молнии герцог Адамас стоял на верхней площадке тиморского замка, к нему поднялся Соллерс.

– Что случилось? – спросил, не оборачиваясь, Адамас.

– Не знаю, – пожал плечами Соллерс, покосившись на потемневшее небо. – Я ничего не понимаю в небесных делах.

– Боюсь, что это не небесные дела, а выбравшиеся из поганой бездны, – прошептал Адамас и, обернувшись, кивнул Соллерсу: – Я о гонцах. Что там?

– Кажется, к нам идет помощь, – склонил голову Соллерс. – Свеи идут. Свеи, анты и венты. Сорок тысяч. Десять тысяч валов и иури. И даже двести рефаимов. Северяне сказали, что больше не могут. Больше мужчин не осталось. Они хотят встать лагерем у стен Тимора. Они собираются сражаться с Эрсет и Ордой, иначе этому миру конец.

– Разве Эрсет не ближе к ним, чем к нам? – нахмурился Адамас.

– Зима, – пожал плечами Соллерс. – Путь через Северную Лаэту зимой закрыт. Хотя…

– Продолжай, – потребовал Адамас. – Что ты застыл?

– Я не могу поверить, – пожал плечами Соллерс. – Есть еще гонец из Этуту. Этлу.

– Ты же сказал, что северный путь закрыт! – воскликнул Адамас.

– Это этлу, – повторил Соллерс. – И они не из Северной Лаэты. Они прошли через горы. Через перевалы, недоступные для простого человека. Их много. Одних воинов – пять тысяч. Это очень много для этлу. И они идут в Тимор.

– Энки благословенный, – покачал головой Адамас. – А если и свеи, и валы, и анты, и остальные повернут против нас? Пятьдесят тысяч мы положим под стенами, даже вместе с рефаимами. Но этлу! Пять тысяч – это больше, чем было этлу на поле Бараггала! Кто их призвал?

– Свеев, рефаимов и остальных призвал угодник под именем Пусиллус, – пожал плечами Соллерс. – Впрочем, они также ссылаются и на принца Лаписа Игниса. Но имя Пусиллуса я тоже слышал. Кто-то с похожим именем приходил в Тимор, разыскивал останки Алиуса Алитера, но он уже ушел. Вряд ли это был он. Так, какой-то маленький и неприметный человечек. Но этлу тоже идут на помощь. Гонец говорит, что они спасают свои семьи. И что с ними жены и дети. Эрсет накрыла черная беда.

– Хорошо, если так, – задумался Адамас. – Но черная беда накрыла не только Эрсет.

…В тот же час, когда небо потемнело, предстоятели четырех храмов Энки стояли на холме Бараггала и с ужасом смотрели на поднимающиеся вокруг холма черные, мутные стены. Смотрели, пока эти стены не сомкнулись высоко над головами непроглядным куполом.

– Если и умереть, то нет места лучше, – прошептал старый и морщинистый Павус, предстоятель Храма Праха Божественного.

– Мы сами во всем виноваты, – пожаловался маленький и седой Кадус, предстоятель Храма Энки. – Не нужно было избирать предстоятелем Единого Храма – Энимала. Никогда еще инквизиция не приносила добра!

– Я бы не стал преувеличивать наше значение, – заметил седой дакит Пеллис – предстоятель Храма Святого Пламени. – Мы муравьи под ногами губителя.

– В таком случае нам повезло, – прошептал еще не старый атер Турбар, седоголовый предстоятель Храма Последнего Выбора. – Будь мы даже муравьями, нам дается шанс впиться жалом в ногу губителя.

– Ты никак не забудешь, Турбар, что ты уже не воин гвардии Ардууса, – процедил сквозь зубы Павус. – Наше оружие – молитва! Я вообще удивляюсь, что ты стал предстоятелем Храма!

– Ничего удивительного, – прогудел Пеллис. – Уже два года к Бараггалу не могут пробиться паломники. Турбар единственный, кто сумел дойти. Кому еще быть предстоятелем? Кого послал Веррес, тот и пришел.

– Меня послал не Веррес, – отрезал Турбар. – Сколько можно повторять? Софус меня послал. Веррес только согласился. Еще и добавил, что я все равно сдохну.

– Какая разница, кто и кого послал? – поморщился Кадус. – Нас всех кто-то однажды послал. И вот мы, кажется, добрались.

…В тот же час герцог Алки Импиус Хоспес стоял на стене замка и смотрел на огромное войско Эрсет, заполняющее заснеженную равнину. Когда небо потемнело, между шатрами врага загорелись костры. Подошедшая к мужу герцогиня Катена, урожденная Краниум, дочь короля Бабу, с дрожью спросила:

– Ты ведь послал сообщения королю Тигнуму и королю Пурусу?

– Да, – проговорил Импиус. – И герцогу Адамасу, и герцогу Тотусу, и даже воеводе Мурусу. Послал бы еще в сто адресов, разогнал бы всю голубятню. Но понимаешь ли ты, что это конец?

– Почему? – спросила с дрожью Катена, родившая герцогу двоих детей.

– Собирайся, – сказал ей герцог. – Немедленно отправляйся в Тимор. Это самое безопасное место, которое я знаю.

– Почему? – во второй раз повторила Катена.

– Потому что это войско больше того, которое гнал к Бараггалу Лучезарный, – ответил Импиус. – И еще одно. У тех, кто оборонял эту стену, за спиной была Империя Лигурра. У нас за спиной – неизвестно что.