Трепет

Кама сделала все так, как велел Орс. Стараясь не наступать на густеющую на дне лодки кровь, обламывая стрелы, сдернула с безвольного тяжелого тела мешок, перевернула старика на бок и распустила на его животе ремни. Затем, ухватившись за торчащее в спине копье, перевалила старика в черную воду. Он погрузился полностью, затем всплыл, обратившись в островок еще недавно живой плоти, отмеченный поганым древком. Едва не зачерпнувшая бортом воду лодка, покачавшись, выправилась. Кама вернулась на скамью, пошарила под ней, нашла свернутую в узел сеть и бросила в лужу крови.

«Выкину, как только впитает в себя», – пронеслось у нее в голове. Кама оглянулась. Едва различимый ветерок продолжал закручивать снежные вихри, даль тонула во мгле, хотя солнце должно было уже подниматься над Сухотой. Кама вспомнила, как была она поражена, когда почти шесть лет назад Виз Вини привела ее и Эсоксу в башню ордена в Эссуту и с высоты Кама разглядела странный лес, начинающийся на краю руин. Сухота оказалась не только безжизненной равниной, но и обиталищем чужой жизни. Той жизни, о которой девушка думала, что оставила ее за спиной в подземельях Донасдогама навсегда.

Нет, спать ей точно не придется. Мороза еще не было, но, если он сгустится да прихватит пока что спокойную воду ледком, до Алу она точно не доберется. Конечно, можно забрать к северу и пристать к берегу, но куда она пойдет после? До Бэдгалдингира почти тысяча лиг Сухоты. А в Дакките ей делать нечего. Вряд ли там забыли, кого обвинили в убийстве короля и королевы. А куда она пойдет из Алу? И почему через Змеиную башню?

Размышляя так, Кама скрутила тяжелый суконный пояс с драгоценной начинкой, убрала его в свой мешок, прихватила сверху скрученный же пояс с оружием Портенума, его не такой уж тяжелый мешок. Вгляделась в обычный короткий меч, кинжалы, ножи. Зачем мурсу оружие?

– Спрашивай, – снова раздалось в голове, когда Кама уже опять сидела на скамье, отталкивала веслами темную воду и, согреваясь, думала о том, что, если и ударит мороз, не успеет схватиться озеро. Не успеет. Главное, чтобы ветер не усилился. Насмотрелась она из окон ордена на бури на озере, ничего в них нет хорошего. Правда, месяц бурь уже минул…

– Спрашивай.

Она вздрогнула, но грести не перестала. Орс сидел на прежнем месте.

– Что спрашивать? – не поняла она.

– Все, – пожал он едва различимыми плечами. – Я не Виз Вини, расскажу все, что смогу. Тебе можно. И тебе это нужно. Я знаю. Конечно, если ты можешь спрашивать, не выпуская из рук весел. Ты хорошо гребешь. Ты сильная, даже странно – сила в таком чудесном теле… Но можешь не волноваться. Сухота – не лучшее место для жизни, но долина Иккибу, пока она не стала Сухотой, была благословенным краем. Даже морозы тут начинались на неделю-две позже. Мы успеем.

– Куда? – не поняла Кама.

– Успеем выбраться, – неопределенно ответил Орс. – Спрашивай.

– Как ты говоришь? – невольно вымолвила Кама. – Тебе же… нечем говорить?

– Хорошо, – рассмеялся Орс. – Мне редко приходилось общаться с кем-то в этом облике, но первый вопрос как раз всегда такой. Или еще о том, зачем мурсу лицо? И вообще, что такое мурс?

– Что такое мурс? – спросила Кама.

– Нелюдь, – ответил Орс. – Не человек. Или, как еще говорят порой, нечисть.

– Нечисть – это о чем-то поганом, – не согласилась Кама.

– Ну, не думаю, что ты уже воспылала ко мне симпатией, – усмехнулся Орс. – Но тут я тебя не обрадую. Ответить мне тебе особенно нечего. Мурс – это дух. Дух есть в каждом. И в тебе, и в гахе, и даже в аксе. Кстати, ты и слышишь меня только потому, что я обращаюсь к твоему духу напрямую. Но твой дух связан с твоим телом. Он его часть и освобождается только тогда, когда телу приходит конец. Но никто из смертных не становится после смерти мурсом. Когда придет время, твой дух отправится к престолу Всевышнего, но где этот престол, где дорога к нему, мне неведомо. Мурс – чистый дух. Чистый и… слабый.

– Слабый? – не поняла Кама.

– Мурса легко подчинить, – мрачно произнес Орс. – Не человеку, хотя и среди людей много тех, кто обладает силой. Тех, кто способен не только извлекать мум из всего, в чем тот накапливается, но и служить его источником. Я не могу тебе сказать, откуда взялись мурсы, кем они были раньше, кем они будут после, но именно мум, иначе говоря, магическая сила – воздух и пища любого мурса. Тот, кто владеет мумом, может овладеть и мурсом. И если мурсом овладеет зло – и мурс станет злом. А уж облик мурса, его голос – это отзвук чего-то прежнего. Того, что скрыто во мгле. Кто знает, может быть, когда-то я был человеком с тем самым лицом, которое ты видишь, а может быть, этим лицом меня одарил Создатель, уже лепя мурса из праха сущего. Впрочем, слово мурс – плохое. Оно окрашено страхом и ненавистью, потому что когда-то давно, еще до той страшной войны с Лучезарным, мурсы были источником бедствий. Одаренные своим властителем толикой твердости, они несли болезни и смерть в Анкиду.

– А как же тогда называть мурса? – не поняла Кама.