Трещина

— Надо срочно принимать меры, — твёрдо сказал усатый мужчина. — Я попробую дозвониться до председателя комиссии. Где у вас тут телефон?

В кабинет стремительно вошёл профессор Скворешников.

— Товарищи, я извиняюсь за происшедшее недоразумение, — сконфуженно произнёс он. — Мне только что позвонили… Словом, вы свободны.

Словно сняв с плеч тяжёлую ношу, он упал в кресло и устало прошептал:

— Всё, пора на пенсию.

Гости, простившись с одним лишь Мухиным, незамедлительно покинули психиатрическую клинику. На следующий день в комиссию при АН СССР был представлен доклад о состоявшейся беседе с Мухиным, который сопровождался двумя магнитофонными кассетами с записью всей беседы. Материалы были тщательно изучены, и комиссия пришла к окончательному выводу, что версия группы Девяткина о разрыве временной оси должна быть признана единственно верной, хотя и требующей более глубокого изучения. Поскольку выяснилось, что никакого криминала в этом деле не было, комиссия решила обнародовать материалы исследований, что и было сделано в самое короткое время.

Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы не только в академических кругах, но и во всем научном мире как у нас, так и за рубежом.

А что же Буханцов?

Как только было получено разрешение на обнародование материалов, Девяткин кинулся к своему другу и всё выложил. Буханцов сиял, слушая сбивчивый рассказ Девяткина, и в душе завидовал Мухину, принимавшему участие в столь восхитительно-фантастическом приключении. А втайне гордился тем, что именно он, Буханцов, первый нашёл подтверждение своей же собственной версии, которая затем стала официальной в среде учёных страны.

С тех пор санитар Буханцов ещё более рьяно принялся за изучение фантастической литературы.

Сразу же после опубликования научной статьи Мухина выписали из психиатрической больницы, найдя его здоровье в относительной безопасности. Теперь Мухин стал героем дня. Десятки корреспондентов различных газет и журналов со всех концов света днём и ночью толпились у дверей его квартиры в надежде получить интервью. Купаясь в лучах славы, Мухин никому не отказывал. Он охотно рассказывал о своих похождениях и, надо отдать ему должное, ни разу не приукрасил свой рассказ эффектными, но не имевшими место деталями. Он всегда был до педантичности правдив, хотя и знал, что проверить его слова никто не сможет. Портреты Мухина мелькали в советской и зарубежной прессе чаще, чем портреты государственных деятелей и видных дипломатов. Он стал необычайно популярен.

Но вот ажиотаж вокруг его имени стал стихать, и вскоре Мухина оставили в покое. И всё вернулось для него на круги своя. С единственной лишь разницей: Мухин бросил пить. Бросил окончательно и бесповоротно. То ли понял, что не это в жизни главное, то ли желание пропало после всех передряг, но пить он завязал. И даже на работу устроился. На этом мы с Мухиным простимся и вернёмся к остальным героям этой повести.

Глава одиннадцатая