Трещина

Хриплое дыхание и треск ломаемых сучьев раздались за его спиной. Тиун обернулся, и в тот же момент тяжёлая дубина обрушилась на его горячую голову. Последнее, что Тиун успел заметить, это искажённое яростью лицо Тарана и страшное оружие в его руках, с хрустом проваливающееся в череп юноши. Миг — и тьма навеки сомкнулась над отважным воином.

Глава двенадцатая

— Ты что?! — заорал Борис, гневно сверкая глазами. — Арбалет забыл?

Николай, бледный от страха и чувства вины, пронёсся мимо Бориса и скрылся в автобусе.

В этот момент в воротах показался Таран. Перешагнув через труп Тиуна, он дико огляделся в поисках жертвы. Борис, бежавший ему навстречу, выстрелил на ходу, но стрела прошла левее. Таран замахнулся дубинкой, но слишком поздно — Борис налетел на него, и два тела, сцепившись, покатились по пыльной земле. В лагерь уже ворвались остальные дикари, визжа и вопя от предвкушения кровавой бойни. Навстречу им от автобуса с арбалетами в руках бежали трое остальных мужчин.

— Стреляйте! — закричал Климов.

— Осторожнее, в Бориса не попадите! — предостерёг Олег Павлович.

Последовал залп, и два дикаря упали.

— Скорее перезаряжайте! — снова крикнул Климов, уворачиваясь от брошенного в него копья. — Дорога каждая секунда!

Часть дикарей обступила борющуюся у ворот пару, пытаясь поразить Бориса копьём или дубинкой, а остальные уже приближались к автобусу. Защитники лагеря отступили к «Икарусу». Прижавшись спиной к холодной стальной поверхности автобуса и дрожащими руками перезаряжая своё грозное оружие, каждый из них решил стоять до конца и как можно дороже продать свою жизнь.

Снова залп — и ещё трое нападающих с воем повалились под колёса автобуса. Теперь к защитникам присоединились женщины, стрелявшие из окон «Икаруса». Посыпалось стекло разбитого окна, и вражеское копьё влетело в салон автобуса. И снова выстрелы, и снова падают дикари, пронзённые стрелами отважных колонистов. Пёс Первый отчаянно лаял и, бросаясь под ноги дикарям, хватал их за голые икры.

Внезапный отпор внёс замешательство в ряды наступавших. Несмотря на численное превосходство, они в нерешительности остановились и затем отступили к воротам.

Борис, освободившийся от объятий своего противника, вскочил на ноги и приготовился к новой атаке. В свою очередь Таран, тяжело дыша, также поднялся с земли. Свирепо поблёскивая маленькими глазками из — под низко опущенных бровей, он вынул из-за пояса нож и медленно двинулся на врага. «Нож! — пронеслось в мозгу Бориса. — Похоже, климовский…» За минуту до схватки Таран снял нож с тела убитого им Тиуна и сейчас решил воспользоваться этим страшным оружием.

Борис попятился назад, пока не почувствовал у себя за спиной твёрдое дерево частокола. Человек пять дикарей полукругом обступили его, но никто не решался напасть на Бориса первым. Честь сразиться со столь опасным врагом по молчаливому согласию предоставили самому сильному из них — Тарану. А Таран медленно надвигался на своего противника, не сводя с него налитых кровью глаз: жажда крови подавила все остальные инстинкты в его примитивном мозгу. Борис понял, что спасти его может только чудо. Краем глаза он заметил, как остальные дикари добрались почти до самого автобуса и вот-вот ворвутся в него. Надо было немедленно спасать положение.

Отбросив бесполезный теперь арбалет в сторону, Борис схватил лежавшее у основания частокола бревно, приготовленное для строительства дома, размахнулся и с силой обрушил его на ближайшего дикаря. Тот со стоном упал, а бревно, пролетев по инерции ещё метр, сшибло с ног следующего туземца.

В этот момент от автобуса донеслись крики и предсмертный вой поражённых стрелами дикарей, и следом за этим — приближающийся топот множества босых ног, сопровождаемый яростным лаем пса Первого. Дикари отступали.

— Давай, ребята! — заорал Борис. — Бей голоногих!

Дикарей, окруживших Бориса, также привлекли крики их соплеменников, и они буквально на одну секунду оглянулись, обратив свои взоры к автобусу. Но этой секунды хватило Борису на то, чтобы с молниеносной быстротой выскочить из ворот и укрыться за частоколом с наружной стороны. Перезарядив арбалет, подхваченный с земли мгновение назад, он снова показался в воротах и увидел несущихся прямо на него в спешке покидающих поле боя дикарей. Выстрелив в самую гущу врагов, он опять схватил бревно и, когда основная масса дикарей поравнялась с воротами, нанёс сокрушительный удар по самым первым из них. Хруст ломаемых костей, крики, вопли и стоны падающих людей — всё смешалось в один жуткий хаос. Ещё несколько воинов племени Людей Огня упали на пыльную сухую землю. Напиравшие сзади дикари сгрудились в кучу, стадный инстинкт, приведший их сначала к отступлению, а затем к беспорядочному бегству, теперь вызвал в их стане панику, которой немало способствовал Борис.

Сзади, с криками «ура!», бежали колонисты, быстро перехватив инициативу в свои руки.

— Держись, Борис! Мы идём к тебе на помощь! — орал Климов.

— А я — к вам! — отвечал гигант, орудуя бревном.