Трещина

"Нетрудно было догадаться, что подозрительные иностранцы рано или поздно придут к подозрительному священнику! Теперь будет, что рассказать в докладе начальнику тайной службы Святой Инквизиции! Может быть, и сам Великий Инквизитор заметит, наконец, своего ничтожнейшего из слуг…"

Шпион оборвал поток своих мечтаний. Не время! Так, отвлекаясь, можно пропустить всё самое важное и интересное. Теперь необходимо превратиться в слух и зрение, продолжая оставаться невидимым.

– Кажется это здесь, – проговорил первый из путников, тот, что нёс фонарь. – Я узнаю собор и улицу…

– И колокольню! – хохотнул второй. – Крышу они так и не починили!

– Тише, друзья мои! – раздался третий голос, идущий непонятно откуда. – Это, по всем признакам, дом падре Микаэля, как нам о нём рассказывали. И как нас предупреждали, святой отец ещё не спит в такой поздний час. Теперь прошу вас, соблюдайте крайнюю осторожность, и помните мои наставления, а я замолкаю!

Молодой человек с фонарём в руке решительно толкнул незапертую калитку, подошёл к двери домика, и постучал в неё негромко, но отчётливо. Не последовало никаких вопросов или окриков слугам с требованием открыть дверь. Просто, где-то в глубине дома раздались тихие шаги и вскоре дверь распахнулась. На пороге стоял человек небольшого роста, полноватый, но не толстый, лет шестидесяти, с добрым круглым лицом. Одет он был в монашескую одежду без украшений, только сверху тускло светился старый серебряный крест на длинной цепочке. На ногах у старика были мягкие домашние туфли, а голову украшала не выбритая, а вполне естественная природная тонзура, которая, впрочем, придавала ему ещё более добродушный вид.

– Чем могу быть полезен? – приветливо, но с заметной долей удивления, спросил падре Микаэль, ибо это был он.

– Прежде всего, падре, – заговорил стоящий перед ним юноша, – прошу, примите мои искренние извинения за столь поздний визит. Меня зовут дон Анджело де ла Барби. Я путешествую, и сейчас направляюсь в Амстердам. А это мой слуга, его зовут – Драмба, он… мавр. Не могли бы вы уделить мне немного вашего времени?

Священник, в глазах которого появилось, кроме удивления, ещё и любопытство, посторонился и пропустил поздних визитёров в дом. Он провёл их по короткому тёмному коридорчику в кабинет, освещённый одной свечкой, (вторая, вставленная в низенький подсвечник с кольцеобразной ручкой, была у священника в руках), и пригласил присесть на табуреты стоящие у стены.

Вместо этого, юный кабальеро, одетый по последней моде в шикарный дорогой костюм, рухнул перед ним на колени, и со слезами в голосе, заявил следующее:

– Падре! Я не могу обманывать вас в вашем доме! Я не итальянский учёный-путешественник, я всего лишь бедная девушка, волей судьбы попавшая в очень затруднительное положение! Мне очень нужна ваша помощь и совет!

Со стороны "мавра", замершего у двери с опахалом в руках, послышался, как показалось священнику, двойной вздох в котором явственно чувствовался ужас пополам с недоумением. Падре медленно поставил свечу на стол, причём рука его заметно дрогнула, но он не потерял своей уверенности и добродушия. Задумчиво оглядев ещё раз своих посетителей, он мягко поднял с колен девушку, по щекам которой уже текли слёзы, и так же мягко усадил на табурет. Мавр остался стоять в дверях, сжимая в руках, будто приросшее к нему, опахало и дико вращая глазами.

– Как вас зовут, дитя моё? – спросил священник, усевшись на стул за тем столом, на котором стояли свечи.

– Моё имя – Анджелика, падре! – последовал ответ. – Я уроженка не только другой страны, но даже иного мира. Это правда, падре! А ещё, я та самая ведьма, которая наделала переполох в вашем городе недавно… Только я не ведьма, и это тоже, правда!..

Священник ещё раз вздрогнул, а затем снова посмотрел на неё пристально и внимательно.

– Хорошо! – сказал он, наконец. – Я вам верю. И это моё дело, почему я вам верю. А теперь, расскажите мне всё, как можно подробнее.

..........................................................................................................

Предрассветный воздух стал серым, но мгла ещё не желала отступать. Притаившийся под окном шпион озяб и продрог в предутренней росе. Увы, он не мог разобрать, о чём беседовал падре Микаэль со своими ночными гостями, но он сделал одно прелюбопытнейшее открытие – один из голосов был женский! Ещё не понимая, что это могло означать, шпион уже ликовал при мысли о том, какое впечатление произведёт его доклад, когда он, наконец, предстанет пред светлые очи начальства.