Трещина во времени

Мэг почувствовала, как надежная, крепкая рука Кельвина обхватила ее за пояс.

А они все летели вверх.

Теперь они оказались в облаках. Ничего не было видно, кроме белесой мглы, которая оседала на одежде ледяными каплями. Мэг пробрала дрожь, и Кельвин обнял ее еще крепче. Впереди Чарльз Уоллес сидел совершенно неподвижно. Он лишь однажды оглянулся, стараясь подбодрить сестру сочувственным взглядом. Но Мэг все равно видела, как с каждой секундой их удивительного путешествия он удаляется от нее все больше. В нем оставалось все меньше от ее обожаемого младшего брата и появлялось все больше общего с теми необъяснимыми существами, какими являлись миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которая.

Внезапно они вырвались из пелены облаков в полосу ослепительного сияния. Под ними неподвижно маячили скалы, над ними все те же скалы упирались вершинами в самое небо, но теперь, хотя и в невообразимой дали, Мэг все же могла различить острия этих пиков.

Миссис Что-такое изо всех сил работала крыльями, унося их к небу. У Мэг часто забилось сердце, по лицу струился холодный пот, а губы, казалось, посинели от удушья. Она начала задыхаться.

— Ладно, детки, теперь возьмите свои цветы, — сказала миссис Что-такое, — здесь атмосфера стала совсем разреженной. Спрячьте лица в цветы и дышите через них: они дадут вам достаточно кислорода. Это не совсем то, к чему вы привыкли, но этого вам хватит.

Мэг и думать забыла про эти цветы и теперь с облегчением обнаружила, что все еще стискивает в руке эту странную кисть. Она прижала к лицу цветы и сделала жадный вдох.

Кельвин одной рукой держал ее за пояс, а другой тоже поднес цветы к лицу.

Чарльз Уоллес поднимал руку с цветами так медленно, как будто двигался во сне.

Миссис Что-такое явно приходилось напрягать все силы, чтобы лететь в такой редкой атмосфере. Но и до их цели уже оставалось недалеко. Наконец миссис Что-такое опустилась на небольшой площадке на вершине странной серебристой горы. Впереди дети увидели огромный сверкающий диск.

— Одна из лун Уриэля, — объяснила миссис Что-такое, лишь слегка запыхавшись от трудного полета.

— Ах, какая она красивая! — вырвалось у Мэг. — Невероятная красота!

Серебряное сияние непривычно большой луны щедро струилось на них. Смешиваясь с золотистым дневным светом, оно заставляло все вокруг сиять и переливаться.

— А теперь давайте оглянемся, — сказала миссис Что-такое, и от новых нот в ее голосе Мэг опять вздрогнула от тревоги.

Но когда они оглянулись, то ничего не увидели. Перед ними простиралось безмятежное голубое небо, под ними вершины гор вздымались над белесым морем облаков.

— Теперь нам надо дождаться, — продолжала миссис Что-такое, — пока сядут солнце и луна.

Как будто повинуясь ее словам, яркий свет стал меркнуть на глазах.

— Я хочу смотреть на луну, — сказал Чарльз Уоллес.

— Нет, дитя. Не оглядывайся. Вы все не поворачивайтесь в ту сторону. Не спускайте глаз с темноты. Тогда вам лучше будет видно то, что я хочу показать. Смотрите прямо, только прямо, насколько хватает ваших глаз.

У Мэг защипало глаза: так старательно она таращилась во тьму, но ничего не разглядела. И тут над облаками, обступившими подножия гор, она заметила тень, едва различимый намек на тьму, такую далекую, что она не была уверена, действительно что-то увидела или ей почудилось.

— Что это? — воскликнул Чарльз Уоллес.

— Да, я тоже заметил там какую-то тень, — подтвердил Кельвин, махнув рукой. — Что это было? Она мне совсем не понравилась.

— Смотрите, — велела миссис Что-такое.

Это действительно была тень, просто тень. Она даже не была осязаемой, в отличие от облаков. Отбрасывает ли эту тень какая-то вещь? Или это и было то самое непостижимое Нечто?

Небо совсем потемнело. Золотистый свет окончательно пропал, и теперь их окружала синева. Она густела, пока не превратилась в ночное небо, на котором замигала одна звезда, потом еще одна, и еще… Мэг никогда в жизни не видела такого обилия звезд.

— Здесь очень редкая атмосфера, — пояснила миссис Что-такое, предваряя ее вопрос. — Она не заслоняет тебе звезды, как ты привыкла. А теперь смотрите внимательно. Прямо перед собой.

Мэг смотрела. Там по-прежнему угадывалась темная тень. Она не растворилась и не исчезла во тьме ночи. И там, где оказалась эта тень, звезд почему-то не было видно.

Каким-то шестым чувством Мэг ощутила: что бы ни отбрасывало эту тень, такого еще не было никогда и не будет впредь. И от этой мысли ее пробрал такой страх, что тут не помогли бы ни дрожь, ни плач, ни ярость.

Это было так безнадежно, что у Мэг невольно опустилась рука, державшая у лица цветок, и легкие обожгло сильной болью, как от удара ножом. Она ахнула, но вокруг не оказалось воздуха, чтобы дышать. Темнота поглотила ее взгляд и мысли. Теряя сознание, она поникла, и, к счастью, от этого ее лицо снова прижалось к спасительным цветам, которые она каким-то чудом удержала в руке. Чистый аромат влился в ее грудь, она пришла в себя и уселась ровнее.

Однако тьма никуда не исчезла, она была все такая же непроницаемая и страшная.