Треск Цепей II: Белый Ворон

Я долго стоял не зная, что мне делать дальше. Враги давно исчезли, уйдя в сторону ворот, а я всё торчал на одном месте, не веря в то, что они оставили меня. Вслушиваясь в морозный воздух и всматриваясь в обманчиво пустую округу, я продолжал сжимать в руке камни. Пока наконец не понял, что всё закончилось.

Толчком к концу оцепенения послужила лёгкая дрожь, пробежавшая по окружающим мертвецам. Понимая, что они вот-вот восстанут я ковылял от одного к другому и погружал в их плоть меч чёрного пламени чтобы обратить их тела в прах и пепел.

На краю зрения копошились местные. Кажется тоже потихоньку приходили в себя. Но ко мне пока никто не рисковал подходить, и я их понимал. После того что я тут устроил…

Покончив с мёртвыми, я со стоном уселся на ступени крыльца и привалился плечом к стене предварительно убрав меч в ножны.

Кажется, на сегодня — всё.

Глава 18. Травница

Огонь потрескивал и гудел. В кузне было как в бане, на коже выступал пот. Я сидел на лавке, голый по пояс, в одних длинных подштанниках и кожаном фартуке поверх.

Я собирался взяться за молот, погонять по мышцам кровь. Но не получилось, рана на плече, нанесённая стрелой, растревожилась от движений. Но уходить я не спешил, в кузне было хорошо, жарко. Но совсем не душно, самое-то зимним утром.

ИскИн отвлёк меня очередным оповещением. Как обычно, в фоновом режиме, он анализировал всё увиденное и услышанное. Сохранял всё это во временных слепках памяти чтобы через некоторое время удалить, дабы освободить место под новую информацию.

И тут меня поджидал сюрприз…

Пока я сражался с «варягом» и компанией, за нами наблюдали. Не знаю почему не вмешались, возможно испугались бушующей в посёлке магии, но факт присутствия третьей стороны был на лицо. Ис выловил в случайно зафиксированной картинке, в случайном взгляде, брошенном в сторону холмов, две фигуры. И не было бы поводов для тревоги если бы не головной убор на мутной фигуре одного из наблюдателей.

Такие головные уборы носили убитые мной люди, что гнали меня с помощью гончих псов по зимнему лесу вблизи брошенной деревни.

Значит была погоня, и теперь они знают где я остановился. Нападут? — на этот вопрос у меня не было ответа. Но деревенских я предупреждать не стал. В бою погибла треть местных мужчин. После такого выжившие стали вдвое внимательней и в лишней мотивации точно не нуждались.

А мне следовало сначала разобраться со своими внутренними проблемами, прежде чем браться за внешние.

Обдумывая произошедшие события в спокойной обстановке, я вдруг понял, что ИскИн прав. Моё сознание изменилось, и я старый не нашёл бы в этих изменениях ничего хорошего. Людская смерть перестала вызывать у меня негативные эмоции. Чувство справедливости, желание защищать — всё это исчезло смытое из моего сознания постоянным использованием тёмной энергии.

Наружу лезли тревожные чувства. Радость от крови и смерти, удовольствие… Я очень быстро превращался в того, кого сам недавно ненавидел. И что самое страшное — не испытывал по этому поводу хоть каких-то эмоций.

Я не знал почему я старый лучше того, в кого превращаюсь. Но стоило задуматься о моей цели и всё встало на свои места.

Найти дорогу в мир-Первоисточник, остановить импульс, сберечь центральный мир и его отражения — вот к чему я стремился. И я «тёмный» точно не справлюсь с этой задачей. Взять хотя бы эту деревню. Местные смотрят на меня с опаской, не знают, как себя вести в моём присутствии, избегают. Видели на что я способен и смекнули, что моя магия не несёт в себе ничего светлого.

Это они ещё не знают, что я проткнул ту дородную бабу у крыльца избы и зацепил вспышкой детвору в одной из стычек. Думаю, в этом случае, отношение ко мне бы мигом изменилось. Хотя риск всё равно был, что найдётся кто-то глазастый и смекнёт что раны на некоторых убитых мной налётчиках идентичны ранам на местных.

Хотя в конце боя за деревню все были оглушены произошедшим. Да и трупы нужно было прибрать, многие стали восставать прямо в процессе. Людям было не до того, чтобы играть в сыщиков. Это меня и спасало. Это, да ещё то, что меня тут уже знали как спутника жрицы Енны — целительницы.

Скрипнула дверь, в помещение ворвался порыв холода. Рука сама-собой потянулась к мечу, стоящему тут же, у лавки, рядом со сложенными вещами. Но тревога оказалась ложной.

— Здравствуй милсдарь Грач. Войти можно?

На пороге нарисовался кузнец. Вопреки обычным предрассудкам не здоровый амбал, а маленький, но очень жилистый пожилой мужик. К руке примотана палка, сама рука на перевязи, согнута в локте — последствия перелома.

— Чтобы войти в собственную кузню разрешения спрашиваешь Иван?

Кузнец затоптался, не зная куда себя деть.

— Ну так-то оно так, но…

— Ну раз «так-то оно так» проходи и не спрашивай. Да и про «милсдаря» забудь.

Я махнул рукой поторапливая его и как бы говоря, что пора бы прикрыть дверь и не напускать холода. Кузнец опомнился, шагнул внутрь закрывая дверь и перекрывая путь уличному воздуху.