Треск Цепей II: Белый Ворон

Беглый осмотр не выявил оружия, и чтобы прибавить себе шансов я рванул к ним на встречу, успев в последние мгновение перед столкновением добраться до поворота в один из каменных мешков заброшенной выработки.

Разминувшись с первым шипящим мертвецом в какой-то половине метра от поворота, я нырнул в закуток и с предвкушающей улыбкой развернулся к умертвиям. Здесь было достаточно пространства чтобы не цеплять длинным клинком стены и потолок рукотворной пещеры.

Экономя далеко не бесконечную энергию нейронной сети, я не стал разжигать на клинке чёрное пламя. И в начале боя никаких проблем не возникло. Мой удар без труда рассёк череп первого шагнувшего ко мне мертвеца, спалил потусторонний свет и насытил нейросеть остаточной силой.

Кости осыпались на пол, но на замену павшему противнику шагнул новый, тот самый что светился сильнее прочих. Я ударил его прямым выпадом рассчитывая пробить лицевые кости и поглотить очередную порцию силы. Но неловкий с виду мертвец вдруг взмахнул рукой с такой скоростью, что я не успел среагировать.

Клинок волшебного меча звякнул, столкнувшись с отбивающими его костями предплечья. Звякнул… и был успешно отброшен в сторону. Никогда прежде никто на моей памяти не мог так просто взять и отбить смертоносное оружие голыми руками. Стоит ли говорить, что от удивления я замешкался ровно на секунду, проваливаясь вперёд дальше чем нужно, за что немедленно поплатился.

Сверкающий потусторонней энергией кулак ударил меня в грудь и смяв железные пластины нагрудной брони отбросил в сторону. Рукоять выскользнула из моей руки, волшебный клинок отлетел в сторону, а я сам оказался у противоположной стены, сбитый с ног, хватающий ртом воздух и ошеломлённый…

Плен

Мастер боли стоял в жёлтом свете факела посреди грубого туннеля заброшенной штольни. На его языке лежал медальон-зеркальце, а глаза были закрыты, и Ирда понятия не имел что делает это существо, внешне похожее на молодого парня.

Но воин был терпелив, умел ждать и ждал. Как ждали и двое бездушных замерших у стены неподвижными статуями.

В лагерь южан прибыла саранча песчаного трона: ловчие, воины, пара мастеров и даже алхимик. Но вернувшись и оставив добычу, взятую после боя в лагере налётчиков, мастер боли тут же взял командира южан Ирду и в сопровождении бездушных отбыл на новую охоту.

Колдун что убил ловчих не давал ему покоя, Мастер хотел заполучить его. И словно паук что чувствует дрожание нити под бьющейся в паутине мухой, он стремительно подбирался к цели своих желаний.

Воитель, владеющий тёмным мечом, вошёл в шахту прямо перед ними. Угли в костре у входа были горячими, а следов ведущих по слегу прочь от шахты не было. И означать это могло только одно — колдун ушёл куда-то вперёд по узкому, выбитому в скале коридору.

— Ирда останься со мной. Вы двое вперёд, он близко.

Бездушные выполнили приказ без промедления. Скользнули в один из ходов двойного перекрёстка указанный мастером боли. Они знали, что добычу нужно взять живьём. Детали были обговорены заранее.

— Думаешь они справятся? Колдун не прост.

На что мастер боли громко рассмеялся, заправляя медальон под куртку:

— Этот «не простой» прямо сейчас попал в лапы трём слугам падшего и норовит сдохнуть. Бездушные пошли его спасать, а не сражаться с ним. Успеют ли, вот в чём вопрос. Я бы не хотел терять такой шанс. Если завладеть этим человеком, со временем он может стать одним из детей боли.

Детьми боли в красных легионах песчаного трона называли претендентов, тех, кто мог объединить свою душу с существом из-за границы мира. Естественно, все претенденты обладали необычными способностями или были полны магической силы. Многие колдуны песчаного трона мечтали о возможности стать претендентом и зачастую шли на подобное добровольно. Чужаки же — наоборот, сначала проходили процедуру перековки, делающую будущих детей боли лояльными песчаному трону. И то, что делали с ними, отличалось от ужасных мучений обычных рабов и бездушных, чью личность обычно калечили, а память стирали.

В отличии от бездушных, претенденты сохраняли свою личность и характер…

* * *

Мммм…

Грач постепенно приходил в себя. Заворочался на волокуше, раскрыл опухшие глаза и захрипел. Из носа брызнула вода…

— Ирда!

Командир отряда, понял Мастера боли с одного слова. Рывком перевернул пленника на бок, развязал шнуровку на затылке и вырвал кляп прижимая того к земле коленом.

Пленённого колдуна рвало, что не удивительно с такой шишкой и рассечением на голове. Но опомниться и прийти в себя Ирда ему не дал, полил на лицо ледяной водой из фляги и отвесив звонкую пощёчину засунул кляп на место, едва не выбив тому передние зубы.

Спас от рвоты, не дал захлебнуться, и только.

— Пришёл в себя значит?

Гладко выбритый парень склонился над своей добычей. Губы растянулись в хищной улыбке, а карие глаза стали похожи на два чёрных колодца.