Треснувшее зеркало

И хотя дома выглядели почти как прежде, о самой улице это вряд ли можно было сказать. Когда магазин переходил в другие руки, новый хозяин стремился незамедлительно и основательно его модернизировать. Рыбная лавка изменилась до неузнаваемости благодаря огромным новым витринам, за которыми поблескивала замороженная рыба. Мясник же остался консерватором — хорошее мясо ведь всегда хорошо, если у вас есть деньги.

Если же у вас их нет, вы купите обрезки подешевле, пожестче, с костями и тоже будете довольны! Лавка бакалейщика Барнса стояла на том же месте, не претерпев никаких изменений, за что мисс Хартнелл, мисс Марпл и другие не уставали благодарить бога. У прилавка там стояли такие соблазнительные удобные стулья, устроившись на которых покупательницы отводили душу, беседуя о разных частях бекона и различных сортах сыра. Правда, в конце улицы, где когда-то была лавка плетеных изделий господина Томса, теперь стоял новенький сверкающий супермаркет — объект анафемы пожилых благородных дам Сент-Мэри-Мида.

— Сколько бесконечных упаковок с товарами, о которых мы и слыхом не слыхивали! — восклицала мисс Хартнелл. — И все эти огромные коробки с хлопьями для завтрака, которые все хватают вместо того, чтобы приготовить ребенку настоящий завтрак из яичницы с ветчиной. Да еще надо самой брать корзину и ходить искать то, что нужно, а это порой занимает не менее четверти часа. Упаковки же чаще всего неудобные: или слишком большие, или слишком маленькие. А потом еще на выходе нужно стоять в длинной очереди, чтобы расплатиться. Ужасная морока! Что, конечно, вполне нормально для этой публики из Новых Домов…

Тут она умолкала.

Потому что по сложившемуся обычаю на этом предложение заканчивалось. Новые Дома — и точка, как теперь принято говорить. За этим стояло целое понятие, и писать его следовало с большой буквы.

Мисс Марпл громко вскрикнула от досады. У нее опять спустилась петля. И если бы сейчас, а то ведь давно спустилась. Она же обнаружила это только теперь, когда нужно было сделать спуск на горловину и считать петли. Взяв свободную спицу, она поднесла вязание к свету и начала искоса внимательно вглядываться в него. Но даже ее новые очки, кажется, были бесполезны. «И это, — размышляла она, — очевидно, потому что наступило время, когда уже и окулисты бессильны помочь, несмотря на все их роскошные приемные, современные инструменты, яркий свет, слепящий глаза, и высокую плату, которую они берут». С каким-то ностальгическим чувством мисс Марпл думала о том, какое хорошее зрение было у нее всего несколько (впрочем, может быть, и не несколько) лет назад. С выгодной позиции в ее саду, расположенном так, что можно было видеть все, что происходит в Сент-Мэри-Миде, как же мало ускользало от ее внимательных глаз! А с помощью специальных очков для наблюдения за птицами (интерес к птицам оказался полезным!) она видела такое… Здесь она внезапно прервала ход своих мыслей и направила их в прошлое. Энн Протероу в летнем платье направляется к саду викария. А полковник Протероу, по правде говоря, очень скучный и неприятный человек, но бедняга. Умереть такой смертью… Она покачала головой, и перед ее мысленным взором предстала Гризельда, прелестная молоденькая жена викария. Милая Гризельда — такая преданная подруга — каждый год присылает ей к Рождеству открытку. А ее очаровательный малыш, теперь уже высокорослый молодой человек, на хорошей должности. Кажется, инженер. Он всегда любил разбирать игрушечные поезда на мелкие части. За усадьбой викария через изгородь был перекинут мостик, а от него начиналась полевая тропинка, которая убегала к лугам, где пасся скот фермера Джайлза и где теперь…

Теперь там были Новые Дома.

«А почему бы и нет?» — строго спросила себя мисс Марпл. Дома ведь необходимы, к тому же они очень хорошо построены, во всяком случае, ей так говорили. «Спроектированы», или как там это у них называется. «Только вот почему нужно все называть клоуэами[2], — недоумевала она. — Обри-Клоуз и Лонгвуд-Клоуз, и Грандисан-Клоуз, и все остальные. Никакие это и не клоузы». Мисс Марпл прекрасно знала, что такое настоящий клоуз. Ее дядя в свое время был священником в Чичестерском соборе. В детстве она гостила у него в этом самом клоузе.