Треснувшее зеркало

— Опять вернулись к мужьям, — усмехнулся Корниш. — Мы подозревали беднягу Бэдкока, пока не обнаружилось, что предполагаемой жертвой должна была стать Марина. Теперь мы перенесли свои подозрения на Джейсона Радда. Но, должен сказать, он производит впечатление преданного мужа.

— Да, так считают, — сказал Крэддок, — но кто его знает.

— Если бы он хотел избавиться от Марины, не легче бы было просто развестись?

— Было бы гораздо более естественно, — согласился Дермот, — но мы пока еще многого не знаем.

Зазвонил телефон. Корниш поднял трубку.

— Да? Соедините меня с ними. Да, он здесь. — С минуту он слушал, потом закрыл трубку рукой и посмотрел на Дермота. — Миссис Марина Грегг, — сказал он, — чувствует себя гораздо лучше и готова ответить на вопросы.

В Госсингтон-Холле Дермота Крэддока встретила Элла Зелински. Она была, как всегда, подтянута и деловита.

— Миссис Грегг ждет вас, мистер Крэддок, — сообщила она.

Дермот смотрел на нее с интересом. С самого начала Элла Зелински показалась ему загадочной личностью. Еще тогда он сказал себе: «Более бесстрастного лица я, пожалуй, не видел». На все вопросы она отвечала с величайшей готовностью. Никаких признаков, что она что-то утаивает. Однако до сих пор он понятия не имел о том, что она на самом деле думает, чувствует или хотя бы знает обо всем этом деле. Казалось, в броне ее вежливой деловитости не было ни единой трещины. Она вполне могла знать не больше, чем утверждала, и вполне могла знать очень многое. Единственное, в чем он был уверен (правда, без всяких доказательств), так это в том, что она влюблена в Джейсона Радда. Это, по его выражению, было профессиональным заболеванием секретарш.

Возможно, это ничего не значило. Но сам по себе факт уже предполагал мотив. К тому же Крэддок был почти уверен, что она что-то скрывает. Это могла быть любовь, а могла быть и ненависть. Или, наконец, чувство вины. Она вполне могла воспользоваться возможностью, предоставившейся ей в тот день, а могла и тщательно спланировать задуманное. Ему нетрудно было представить ее в этой роли. Как она проворно, но несуетливо движется, переходя с места на место, ухаживая за гостями, как передает бокалы одним, забирает их у других, а взгляд ее отмечает на столике место, куда Марина поставила свой бокал. И как затем, может быть, как раз в тот момент, когда Марина приветствовала прибывших американских гостей, а вокруг раздавались удивленные и радостные возгласы, и взоры всех присутствующих были устремлены на них, она спокойно и незаметно подсыпала смертельную дозу лекарства в этот бокал. Это, правда, требовало дерзости, самообладания и проворства. Но этого ей не занимать. Это было бы блистательно выполненное преступление, без лишних затей. Преступление, почти обреченное на успех.

Но случаю было угодно распорядиться иначе. В толчее кто-то нечаянно толкнул Хетер Бэдкок. Ее коктейль расплескался, и Марина Грегг с присущей ей непосредственностью и тактом сразу же предложила ей свой бокал. Таким образом погиб другой человек.

«Сплошная теория, притом, возможно, бредовая», — отметил про себя Дермот Крэддок, обмениваясь вежливыми фразами с Эллой Зелински.

— Мисс Зелински, я хотел спросить вас еще об одном. Как я понимаю, все угощение поставила фирма «Маркет-Бейсинг»?

— Да.

— А почему выбор пал именно на эту фирму?

— Честно говоря, не знаю, — призналась Элла. — Это не входит в мои обязанности. Знаю, что мистер Радд считал, что тактичнее обратиться к кому-то из местных, чем привлекать лондонскую фирму. Нам это не представлялось столь уж важным.

— Да, возможно…

Он не отрывал взгляда от Эллы. Та немного нахмурилась и опустила глаза. Высокий лоб, решительный подбородок, фигура, которая при желании могла выглядеть довольно соблазнительной, плотно сжатые, властные губы. Глаза? Веки красноватые. Любопытно. Она что, плакала? Похоже на то. И все же, он мог поклясться, эта молодая женщина не склонна к слезам.

Будто прочитав его мысли, она подняла на него взгляд, достала платок и громко высморкалась.

— Вы простужены, — заметил он.

— Это не простуда. Сенная лихорадка. Своего рода аллергия. Она у меня всегда в это время года.

Раздался приглушенный звонок. В комнате стояло два телефона: один — на столе, другой — на столике в углу. Звонил второй. Элла Зелински сняла трубку.

— Да, — сказала она, — он здесь. Сейчас приведу.

Она положила трубку.

— Марина готова принять вас.

Марина Грегг приняла Крэддока в комнате на втором этаже. Очевидно, это была ее личная гостиная, смежная со спальней. Наслушавшись о прострации и никудышных нервах Марины, Дермот Крэддок ожидал увидеть нечто беспомощное и трясущееся. Но, хотя Марина и полулежала на кушетке, голос был бодрым, а глаза ярко блестели. На лице почти не было косметики, но выглядела она моложе своих лет. И его необычайно поразил приглушенный свет ее красоты. В глаза бросался изящный овал лица в естественном обрамлении свободно ниспадающих волос. Миндалевидные, цвета морской волны глаза, тонко очерченные брови, ее теплая и милая улыбка — все излучало неизъяснимую притягательную силу. Она улыбнулась ему.