Трест Д.Е. История гибели Европы

В декабре под флагом «О–ва распространения французской культуры» к нам прибыла военная миссия. Она привезла нам двадцать восемь метательных орудий системы «Центрифуга Дивуар Эксцельзиор». Эти метатели были изобретены в тысяча девятьсот двадцать восьмом году французским инженером господином Дивуаром и в честь его получили названное имя.

Работы над ними совершались в абсолютной тайне, и в прошлом году военный суд города Дижона приговорил к расстрелу одного рабочего, хваставшегося, что на заводе строят необыкновенные круглые пушки. Перевоз орудий также удалось произвести незаметно. Двадцать восьмого декабря была закончена установка центрифуг в разных пунктах нашего государства и в Румынии. В час пополуночи первого января мы приступили к работе.

Вы легко поймете причины, по которым я не могу вам описать детального устройства этих метательных установок.

Итак, первого января мы приступили к осуществлению нашего плана, и ныне я могу сообщить вам отрадные новости, господа: Москвы, Петербурга, Киева и других гнезд насильников больше не существует! Россия погибла.

Все лидеры патриотических фракций сейма от умиления прослезились и трижды пропели: «Еще Польска не сгинела!..»

А бывший полотер Чуг, вместо того чтобы натирать воском полы, брел по развалинам рязанских домов и спрашивал Енса Боота:

— Что ж делать? Вдруг он увидел нечто странное и похожее на огромную чугунную чечевицу.

— Вот так штука, — недоуменно сказал Чуг и уставился на Енса Боота.

Директор «Треста Д. Е.» был сообразительным мужчиной и, тщательно оглядев чечевицу, сказал:

— Это неразорвавшийся снаряд. Вот такими штуками уничтожена Москва.

Это очень заинтересовало Чуга, и он провел над снарядом не менее часа, всячески изучая его. Изучать было, собственно говоря, нечего, кроме марки «Д. Е.», указывающей, что этот снаряд приготовлен для центрифуги «Дивуар Эксцельзиор».

— «Д. Е.», а это–то что означает? — полюбопытствовал Чуг.

Как легко поймут читатели истории «Треста Д. Е.», это могло означать очень многое, и Енс Боот вместо ответа только усмехнулся.

Чуг должен был сам расшифровать странные инициалы и опознать, таким образом, коварного врага. Что ж! Он это и сделал, хитроумный полотер, не зря в свое время бивший поляков и французов.

— Ты знаешь, что здесь сказано? — крикнул он. — «Д. Е.» — даешь Европу.

— Браво, — отозвался в восторге Енс Боот. — Тонко подмечено.

Но Чугу было не до французских комплиментов. Он бежал и кричал:

— Товарищи, ворочай оглобли. Идем бить их! Мать!.. Даешь Европу!..

За ним бежал директор «Треста Д. Е.», Енс Боот, и тонким голоском, как молодой петушок, кричал:

Даешь Европу! Беженцы останавливались, с минуту нерешительно моргали глазами, а потом повертывали на запад. К вечеру уже не менее трехсот тысяч человек шло навстречу незримому врагу. Слух о походе дошел до Поволжья. Оттуда снялись миллионы. Люди шли с юга и с севера.

Шестого январи Совнарком объявил войну. С кем Республика воюет, официально оставалось неизвестным, в декрете значилось туманно — «С империалистическими хищниками». Но вся Россия, которая гневной лавиной неслась на запад, хорошо знала, кто ее враг, и вся Россия, проходя по разрушенным городам, уже занесенными январским снегом, кричала:

— Эй! Эй! Да–ешь Европу!..

Шла Красная армия, и шли школьники первой ступени. Шли очкастые марксисты и татары в тюбетейках. Шли бабы, старики, ребята. У красноармейцев были пулеметы. Некоторые крестьяне тащили с собой старые винтовки. Большинство было вооружено дубинами. Общая численность этой необычайной армии достигала двадцати восьми миллионов человек.

Поляки и румыны не дремали. Над ордами людей день и ночь кружили самолеты, скидывая бомбы. Центрифуги энергично работали. Были пущены в ход и удушливые газы. Из двадцати восьми миллионов человек больше половины, а именно шестнадцать миллионов, погибло, не дойдя до границы Республики. Но уцелевшие шли вперед, и никакие центрифуги остановить их уже не могли.

Впереди всех шли полотер Чуг и Енс Боот. Они вопили:

— Даешь Европу!

Это было уже возле Брест–Литовска.

Позади всех ковыляла старушка и тихонько гнусавила:

— Даешь Европу!

Она еще не дошла до развалин Москвы.

Енс Боот был охвачен подлинным экстазом. Он даже забыл о своем «Тресте». Он кричал: «Даешь Европу». Это было трубным звуком охотника. Вместе с миллионами очумевших людей он шел выгонять из норы рыжую лисицу, прекрасную финикиянку, злую Европу, незабвенную мадам Люси Бланкафар, урожденную мадемуазель Фламенго.

— Даешь Европу!

Двенадцать миллионов прорвали все преграды. Они ворвались в Польшу и Румынию. Они уничтожили центрифуги «Дивуар Эксцельзиор».

1 января погибла Москва.

17 февраля была взята Варшава.

24 февраля пал Бухарест.

26 февраля господин Феликс Брандево разговаривал по прямому проводу с военным атташе, капитаном Лебазом, находившимся в Кракове.

— Русские подходят к германской пустыне, — сказал капитан Лебаз. — Они кричат нечто странное: «Даешь Европу», — и не боятся ничего, вы меня слышите, абсолютно ничего. Двадцать восемь центрифуг погибло. Они хотят пройти пустыню и ворваться во Францию.