"Трест": легенды и факты

Но это и было как раз то, от чего «Трест» всеми имеющимися средствами должен был помешать эмигрантским боевым центрам и в чем, видимо, «трестовцы» сумели убедить Шульгина. Предвидя выступления, подобные Семенову, Шульгин заранее писал П. Струве из Варшавы: «Для меня центр тяжести переместился после того, что я видел ipsissimus oculis. Я боюсь, что съезд возьмет неверную ноту, трактуя беспомощным и бесплодным то, что полно сока жизни. Во мне возродилась добрая вера Алексея Константиновича Толстого: ‘…А если над нею беда и стряслась, / Потомки беду перемогут’. Потомки? Что-то мне сдается, что дело будет скорее. Во всяком случае трактовать, как quantitй nйgligeable нашу метрополию совершенно невозможно… Будем помнить старину: ‘что город решит, на том и пригороды станут’».[26]

Однако шульгинские замечания и рекомендации не были учтены в резолюциях Зарубежного съезда. Прежде всего потому, что фактический организатор и руководитель съезда Струве в большей мере склонялся к кутеповским мерам борьбы с большевизмом, чем к «трестовским». Он вообще считал, что борьба эта требует разных методов и способов, в том числе и кутеповского террора, и изживания большевиков внутренними силами. Не обязательно, что город решит, на том пригород и станет. Может случиться и наоборот. Пригород (т. е. эмиграция) начнет, а город его всеми своими силами поддержит…

Поездка Шульгина в Россию и его благополучное возвращение, когда об этом стало известно из печати, выступлений и вышедших позднее «Трех столиц», произвело в эмиграции сенсацию. «Я был в совершенном восторге от моих ‘контрабандистов’» – писал сам Шульгин. Однако далеко не все разделяли радужную позицию Шульгина (он даже согласился послать текст книги на просмотр в Москву). Чебышев задавал ему вопрос: не считает ли он, что его поездка и возвращение связаны с некой большевистской организацией? Разве тезис о том, что не следует спешить со свержением Советской власти, пока не созреют для того соответствующие условия, не повторяет то, что настойчиво проводит в своих беседах Якушев, Потапов и др.? На подобного рода вопросы Шульгин давал ответ в «Трех столицах». «То, что казалось мне совершенно невероятным в эмиграции, удивительно просто формулировалось здесь. Ибо какой же выход? Злобно сидеть в подполье и ничего не делать? Или же делать все то, что позволяют обстоятельства? Первый выход – ни к чему. Второй есть что-то. Конечно, самый лучший выход – третий. Это одной рукой участвовать в жизни страны, делая все, что можно, а другой, понимая бренность советской власти, готовить ей, в подполье, преемников. Идеал – ‘коварно-приспособившиеся’. Впрочем, это еще вопрос: коварно ли это? Или просто знание того, что неизбежное неизбежно?»[27] Из этой логики следовал ответ на вопрос, что же делать после падения большевиков?

Шульгин передавал совет Якушева, с которым, как видно, полностью соглашался. «Поменьше ломки, не повторять ошибок революции 1917 года, сохранить следует все, что можно сохранить… Не надо углублять революцию, а локализовать ломку. Даже Советская конституция не так уж плоха; достаточно убрать из нее все глупости и модифицировать».

В «Трех столицах» Шульгин писал: «Когда Ленин голосом Чингиз-хана, стегающего нагайкой племена и расы, крикнул 6-ой части суши апокалиптическое слово ‘НЭП’ и в развитие сего прибавил издевательское, гениальное: ‘Учитесь торговать!’, – он сжег все то, чему поклонялся и поклонился тому, что сжигал. Так поступают или великие преступники или герои. Пусть Ленин герой! Так повернуть руль корабля мог только человек, который властвует над стихией!»

Как впоследствии показывал Шульгин допрашивавшим его смершевцам при аресте в 1945 г., за время пребывания в СССР он трижды встречался с Якушевым. Первый раз с Якушевым его свел Шульц (Радкевич). На встрече присутствовали еще двое, «по виду представлявшие собою солидных людей». Их интересовало положение эмиграции, но особенно – фигуры Врангеля и Кутепова и взаимоотношения между ними. Вторая встреча состоялась в январе 1926 г. Кроме Якушева, присутствовал некий «Антон Антонович», которого Шульгин счел за Опперпута, впоследствии разоблачившего «Трест». Во время этой встречи Якушев много говорил о программных установках «Треста», о его ориентации на Великого князя Николая Николаевича, предполагаемого в Верховные правители России. Говорил о крестьянском вопросе, причем предлагал решать его в духе столыпинской реформы. Любопытно, что Якушев в ходе этой встречи выразил сожаление, что не может связать Шульгина с Л. Троцким, которого назвал «государственным деятелем большого ума».