Третье лето Союза «Волшебные штаны»

Эрик и Джо принялись обсуждать какие-то детали, а Бриджит стояла как громом пораженная, пытаясь осмыслить то, что сейчас услышала. Она будет ночевать с Эриком. Боже мой! Она научилась держать себя в руках, когда они обедали, ужинали и даже когда купались в озере. Но спать рядом под звездами? Это слишком серьезное испытание!

(Открытка)

Девчонки!

41 день!!!!! Доставайте купальники!!!!

Би.

Идея пришла Лене в голову во сне. Честно.

Ей приснилось, что она заходит в столовую — по крайней мере, во сне она знала, что это столовая, — и вместо членов своей семьи видит на стульях портреты. Во сне Лена знала, что их нарисовала она.

Итак, она проснулась и поняла, как будет выглядеть портфолио. Мысль изобразить свою семью не была выдающейся, но Лена чувствовала, что она на правильном пути.

Лена решила начать с мамы, потому что знала — мама согласится обязательно. После ужина они занялись поисками подходящего места.

— Сядь сюда. — Лена указала на зеленый диван в гостиной. Мама села, и Лена принялась внимательно ее изучать. Нет, не пойдет, ведь мама редко бывала в гостиной.

— Попробуем на кухне, — решительно заявила Лена, и мама покорно последовала за ней. Лена усадила маму за стол. Лучше, но мама почти никогда не сидела.

— Встань, пожалуйста. — Мама подошла к гранитному комоду и положила подбородок на ладони. — Не двигайся, — прошептала Лена. — Вот так хорошо. — Отогнав стыд и страхи, она долго-долго разглядывала маму, прежде чем начать.

Лена принялась за работу. Ей нравилось, как розовым перламутром отсвечивает на фоне темного комода мамина кожа. Мама всегда старалась казаться сдержанной и строгой, но излучала мягкость и нежность.

Лена хотела точно запечатлеть мамины пальцы, слегка набухшие от тяжести трех колец; бриллиантовые сережки — подарок мужа на двадцатилетие совместной жизни.

«Художник должен быть психологом, — любила повторять Анник. — Уметь видеть тайный смысл предметов».

Лена смотрела в темные бархатные мамины глаза и размышляла.

Больше всего на свете Ари хотела помочь дочери и готова была позировать хоть вечность. Но она не хотела предавать мужа, поэтому на лице ее отражалась внутренняя борьба. В душе хрупкой и эфемерной Ари — гладкие волосы, тонкие брови, элегантный бежевый костюм — бушевал пожар. Лена представляла себя географом, исследующим рельефы маминого лица — щеки, подбородка, а затем слепой девочкой, ощупывающей ее плечи.

И вот Лена показала портрет Анник.

— Ну что, я не забыла про коляску? — спросила она со скромностью истинного творца.

Анник обняла ее:

— О нет.

* * *

— Привет, Ноти.

Бриджит не сказала Нотону, во сколько собирается бежать, и он, по-видимому, ждал довольно долго. Эрик не пришел.

Некоторое время они молча бежали вверх по холму: Бриджит любила начинать с трудного отрезка. Нотон сопел, пыхтел, но не отставал.

«Ему ведь всего четырнадцать», — подумала Бриджит, удивившись совпадению: у них была такая же разница в возрасте, как у нее с Эриком.

Мальчик все время испуганно поглядывал на нее, и вот наконец они достигли вершины холма и остановились, чтобы передохнуть и полюбоваться видом. Нотон закашлялся и кашлял так долго, что Бриджит испугалась, не случилось ли чего-нибудь серьезного.

Они медленно возвращались в лагерь.

— Как ты? — спросила она.

— Х-хорошо, — с трудом выдавил он.

Они прошли еще немного, чтобы восстановить дыхание.

— Бриджит?

— Да?

— Как тебе больше нравится: Бриджит или Би?

— И так, и так. Без разницы.

— Хорошо. Тогда Би?

— Да?

Хотел кое-что тебе сказать.

— Я тебя слушаю.

Молчание.

— Ладно, забудь. — Его лицо блестело от пота.

— Как скажешь, — слегка удивилась она.

Но он собрался с духом:

— Знаешь, ты… необыкновенная.

— Ты тоже, Ноти, — улыбнулась Бриджит.

Он откашлялся:

— Я не то имею в виду.

— Ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой? — прямо спросила она, чтобы разговор не растянулся на целую ночь.

Он опешил:

— Да.

— Я твой тренер, Ноти. Ты же знаешь, мы не можем встречаться. — Два года назад ее такое объяснение не удовлетворило. Почему же она думает, что оно удовлетворит его?

— У тебя кто-нибудь есть?

Утвердительный ответ был бы выходом из положения, но Бриджит не хотелось врать.

— Нет. В общем, нет.

— Тогда, может, после лагеря? — предложил он. — Я подожду.

Он вел себя намного взрослее и разумнее, чем она тогда. Зачем лишать парня надежды?

— Может, когда-нибудь. Кто знает?

Несколько часов спустя Бриджит сидела рядом с Эриком и смотрела на пылающий закат.

— Знаешь, хочу кое за что перед тобой извиниться, — сказала она.

— За что же? — безразлично спросил он. Его волосы стояли торчком от соленой воды, а на лице появилась щетина. В общем, он выглядел спокойнее, чем тогда, в то лето.

— За то, что было два года назад.

Эрик опешил, но ничего не сказал в ответ.

— Представляешь, Джэк Нотон хочет быть моим парнем. Он милый, но я вспомнила о том, как вела себя с тобой, и мне стало стыдно. — Она бросила камушек в воду и глубоко вдохнула теплый летний воздух. — Так вот, прости меня. Я, наверное, казалась тебе смешной.

Эрик сморщился, словно от боли. Он молчал.

Бриджит обняла загорелые колени и прижалась к ним подбородком.