Третье поколение

— Ага, — засмеялся он. — Верно. Силенок и здоровья ого. Да вот только со временем слабовато. Ну то есть до того, что совсем нет. Потратил ты его. И весьма неразумно. Помнишь, ты рассуждал на тему возмещения убитого времени? Ты совершенно правильно подметил эту, правда, весьма банальную истину: кто ж возместит время, если оно убитое? Да никто. Впрочем, говорить нам долго недосуг — время твое кончается. Укладывайся, заменяй меня, Будь достойной сменой!

Он похлопал меня по плечу. И крыть мне было нечем. Да и не хотелось. И я послушно лег.

Кажется, именно он и закрыл мне глаза.

12

И, может быть, увидишь ты ту простоту вещей, которую вкладывал в них господь, создавая.

Дополнение 7

— Ну и чего мне теперь делать? — уныло спросил майор.

— Это твои заботы, — жизнерадостно заверил его человек с часами. — Тебя же поставили контролировать ситуацию… Допустил непосвященного, растяпа. Ай-я-яй. Не погладят по головке. И уж навряд выпустят еще раз в свободное плавание.

— Плевать я хотел на это свободное плавание, — озлобился вдруг майор. — Толку-то… Если б как у вас… А то — насмешка какая-то. Только по служебной надобности. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству.

— А ты, папаша, часом, не служил…

— Служил, — коротко ответил майор.

— Ясно. Что ж. Сочувствую. Однако мне пора, — заторопился человек с часами. — Вот оно мое — все целехонькое. Храните деньги в сберегательной кассе! Впрочем, что деньги?

Он погладил меня по сложенным на груди рукам. А я лежал, как на дне болота, сам не зная зачем. И терпел все это. Хотя противно было и холодно на кафельном полу. А батарея, сволочь бесчувственная, прямо поджаривала правый бок.

Шагов удаляющихся я не услыхал. Но по наступившей вдруг тишине понял — человек в отутюженном костюме исчез. И слышалось только сопение майора. А потом и его бормотание.

— У, морда… Вот морда. Наворотил дел. А мне расхлебывай. Еще бы, он свободный человек, индивидуальность… Где ж ему о других думать? Захочет — экспериментирует… А я? Тьфу!

— И я, — вдруг раздался голос с площадки этажом ниже.

Голос принадлежал девице. Она поднялась на нашу площадку.

— И ты — хороша, — согласился майор. — Тоже наворотила. Зачем от часов-то избавилась? Прямо как от дитя незаконного.

— Глупо, конечно, — грустно сказала девица. — Ведь как осатанела, так захотелось навсегда остаться молодой…

— Ох, бабы, — вздохнул майор. И тоже погладил меня по руке.

— Жаль парня, — сказал он.

— Жаль, — сказала девица. — Забавный такой был… Дурачок. Все глупости жизни на себя взял за того…

И стало совсем тихо… И остался совсем один я у батареи на площадке четвертого этажа в нашем грязном заплеванном подъезде.

А потом за мной пришла сестра.

13

Ты какой-то я не знаю, совсем другой… Ладно ли это?

Это девица никак не могла разнести часы. А вот племянник мой, то есть сын моей сестры, так поработал над подаренными (впрочем, теперь-то уже подаренными их не назовешь — уплыли, в свободное плавание, если пользоваться их терминологией), мне часами, словно по ним танк проехался, с полным боекомплектом танк, заправленный горючкой по маковку. Часы, надо отдать им должное, продолжали идти, но вид у у них был…

Сестра терпеть не могла признаваться мне в своих промахах, считая, что не так могу жить только я, один из нас двоих. И она пошла и заказала новенький корпус, такой же.

И в тот самый момент, когда вы думали, я с нескромным любопытством рассматривал лифчик девицы, я подменил ее часы. Она как раз снимала свитер. И не заметила сгоряча, что сокрушает новенький корпус, заказанный сестрой, со старым механизмом. С тем самым механизмом, который отказался работать, когда я развивал левую руку, тоже кстати, размахивая молотком. Масса совпадений. Но они мне совершенно не кажутся случайными. Вот увидите, когда я еще вернусь к этой истории, все будет очень даже не случайным.

Но теперь у нас на двоих с сестрой (плюс, конечно же, ее пацан, славный такой чертенок, подальше от него часики) были часы девицы, которая так мечтала остаться навсегда молодой. Ее мечта сбылась. Что ж, и нам… И мы не без желаний. Сестра говорила что-то насчет последнего ее мужа, с которым, по ее словам, можно было все наладить, так, кое-какие мелочи в прошлом подправить… А я…

Я отдыхал на юге. И вечером, на пляже, представьте, гулял не один! (Пропускаю)… Недалеко бродила небольшая такая девушка. (Добавляю: теперь она мне еще больше понравилась). И сказала: «Найдешь этот камешек — сразу же поцелую. Прямо тут. Или где хочешь». (Изменяю). И я сразу же нашел тот камень, потому что я его предварительно пометил.

И я принес ей этот камень. И сказал:

— Ну что ж, детка, где награда рыцарю?

Она сняла туфли, отбежала во тьму и там заплескала ногами в воде. А потом оттуда из тьмы крикнула. Знаете что?

— Ты какой-то я не знаю… Другой. В прошлый раз ты мне больше нравился.

Попробовать еще раз?

Сергей Калиниченко СКАЗКА О САМОМ ГЛАВНОМ