Третье поколение

— Что «знаток»? Что «знаток»? Ты встань на мое место и попробуй хоть что нибудь сделать! Ты знаешь, как я работаю? Ты знаешь, как я вообще работаю? Вон, станок стоит, на котором ты в молодости начинал. Новых нет и не будет! Корпуса дедовские. Жилья нет. Кадры разбегаются. Некем стало работать! Некем! А в Центре нас неправильно поняли!

— Ого! — воскликнул Самый Главный. — Хорошо бы, совсем не поняли, а то ведь поняли, да неправильно… Допустим. Верю. А если я тебе дам?

— За что? — всхлипнул ответственный и закрыл нос рукой.

— Что ты, в самом деле? Изменился ты, пока мы не виделись, ох как изменился… Я говорю: допустим, я тебе помогу — дам всё необходимое. Начнёшь?

— Ну, если…

— Добро. Раз, два, три!

Самый Главный хлопнул в ладоши. Я давно устал удивляться. А надо было: так вокруг всё переменилось. Дымные грязные цеха исчезли — превратились в новые, просторные и светлые. Замигали огоньки новых программируемых станков. Поднялись горы отличного металла всех сортов. Станочники, по три возле каждого станка, замерли в полной готовности, Но единственное, что не изменилось, — это тишина и неподвижность, царившая на заводе. Станочники оглянулись на нас и сунули руки в карманы. По цеху пополз, как туман, ленивый табачный дымок. А корабль всё так же горбился в дальнем углу. Никто не обращал на него внимания.

— Почему? — спросил Самый Главный, оборачиваясь к ответственному.

— Так ведь… двадцать девять дней, — лениво-рассудительным тоном пояснил ответственный.

— То есть?

— До конца месяца двадцать девять дней. Устал народ: вытягивал прошлое месячное задание. Дай передохнуть.

— А может, передо́хнуть? — спросил Самый Главный знакомым нехорошим тоном. — Если так, то мы все с голоду…

Я не услышал, что он сказал дальше. Меня схватили за рукав и потащили в дальний тёмный уголок, единственный тёмный уголок во всём просторном светлом здании.

— Земляк! — зашуршало над ухом. — Плюй на всё, береги здоровье — чужое и своё. Пять кусков, и запрыгает твоя тарантайка! Ну, и по флакону на нос хорошо бы. Для настроения!

Дружное гыгыканье дало мне понять: говоривший — не один. Мне стало страшновато. Воспоминания о живоедстве мелькнули в мозгу. Я сам не помню, как вывернулся и как вылез прочь из сомнительного закутка.

Запись пятая

…Когда мы с Самым Главным въехали в населённый пункт, где были перемешаны сараи и дома, похожие на сараи, я был окончательно деморализован. Добила меня тряска. Я чуть не откусил себе язык. Мотало хуже, чем на вибростенде во время тренировок! Чёрный экипаж то проваливался в болотную грязь, едва присыпанную снегом, то задирал морду к тучам, из которых сыпался этот надоедливый снег. Фонтаны грязной воды взлетали из-под колёс и падали обратно. Если бы не прочная кабина, если бы не крепкие затемнённые стёкла… И всё равно улица, когда мы прибыли наконец к месту назначения, встретила нас розовым сиянием и блеском. Лак был везде. В том числе — на опрокинутой в канаву тележке с гнилым кормом для животных. Даже свинья, которая прицеливалась глазом в эту тележку, была отлакирована и отполирована с пятачка до копытцев.

Самый Главный долго звал ответственного за местные дела. Никто не отзывался. Вообще-то, улица была забита туземцами. Но все молчали. Как будто держали что-то во рту, боясь расплескать. Наконец, один побежал к добротному особняку, не имевшему сходства с сараем. Что-то я его раньше не видел… Потом я понял: он построен так, что с дороги совершенно не заметен.

Хозяин особняка, в роскошном дорогом костюме, шикарном головном уборе и, почему-то, в резиновых грязных сапогах выскочил навстречу Самому Главному. Он улыбался и торопливо дожёвывал что-то вкусное.

— А-а, дорогие гости! Вы, понимаете, всё в полях да в полях! Нам поздно сообщили. Ну, милости просим отведать! Молочко, сметанка…

— Где ваши заместители по делам полеводства, животноводства и механизации? — перебил его Самый Главный.

Хозяин особняка метнул в толпу властный взгляд. Еще несколько молчаливых аборигенов затрусили в разные стороны — к не менее добротным, хотя более скромным домам, на которых висели таблички «Жильё для молодых мастеров». Рядом колыхался еще один такой дом, совершенно прозрачный. Опять фантомы! Среди дня! Впрочем, Самый Главный и комиссия были невозмутимы. И я тоже сделал вид, как будто так и надо.

Мастера оказались далеко не молоды. У одного тряслись руки. Другой часто и звучно икал. Я связался с компьютером и выяснил: у здешних обитателей это бывает. Причем бывает регулярно. Тоже традиция, насколько могу судить…

— Отвечайте, — холодно молвил Самый Главный. — Почему?

Мастера уставились на него. Молча. Они тоже боялись расплескать что-то во рту. Вместо них заговорил ответственный. Он выскочил вперед, картинно рванул на себе дорогой костюм и поднял над головой кипу бумаг: