Третье правило возврата

 Мы трогаемся с места лишь спустя несколько минут. Глаза Гриона при этом лихорадочно блестят, волосы всклокочены - мы увлеклись и забыли об основной цели путешествия. Я прячу улыбку в уголках губ: вид потрепанного и обескураженного мужа приводит меня в восторг. Эти просыпающиеся чувства вроде бы и давно известны, и в то же время словно испытываются в первый раз. Но я бесконечно уверена в том, что мое место рядом именно с этим мужчиной. Мы словно две половинки единого целого.

 Кажется, Грион отсутствует в магазине даже меньше, чем мы на стоянке ранее. Он возвращается с большим пакетом в руках и подмигивает, словно прося не портить приготовленный сюрприз. Признавая его право быть наконец-то счастливым, я делаю невинное лицо, и дальнейший путь до дома мы почти не разговариваем. Сегодня не будет ни слова о делах. Сегодня, возможно, получится сделать первый шаг в новое совместное будущее. А мысли об очнувшемся Фреде только подкрепляют эту уверенность, с ними она становится поистине несокрушимой.

 Из мобиля меня тоже выносят на руках. Не очень-то удобно ходить по земле в больничных тапочках. Улица Возрождения, 95 - это тот самый адрес, по которому находится дом с нашей двухэтажной квартирой. Грион привел меня в место исполнения наших самых сокровенных желаний. Последний этаж уходящего ввысь небоскреба. Стойка ресепшена и неизменный мистер Гудвиш будят во мне светлые воспоминания, а его неожиданное подтрунивание "долго же вы ее искали, мистер Траст!" заставляет смущенно спрятать голову на груди мужа. Грион смеется. Кажется, он счастлив подобному стечению обстоятельств. Кажется, мы все-таки становимся единым целым снова.

Глава 11. Монолит

White dove

Fly with the wind

Take our hope under your wings

For the world to know

That hope will not die

Where the children cry

Scorpions "White Dove"

(Белый голубь,

 Лети вместе с ветром,

 Неси нашу надежду на своих крыльях.

 Неси ее в мир, чтоб тот узнал,

 Что она не погибнет там,

 Где еще слышится детский плач)

 - Я успел подготовиться, но не до конца, - виновато бросает Грион на пороге, опуская меня на пол и прикрывая за собой дверь. Убедиться в его словах я могу воочию: мебель прикрыта большими кусками белого хлопка - скорее всего, во избежание оседания на ней пыли. Уже не слушая мужа, я аккуратно скидываю тапочки, после чего подхожу к ближайшему дивану и, стараясь, чтобы в воздух не поднялось облако мельчайших частиц, складываю отрез, любовно проводя по материалу обивки.

 - Пойдем наверх, - Грион неслышно подходит сзади и приобнимает меня за плечи. - Не хватало еще, чтобы ты на фоне исчерпанного полностью резерва простудилась.

 У лестницы в нашем доме теплые деревянные перила. Когда мы поднимаемся на второй этаж, я, словно впервые, осторожно дотрагиваюсь до них. Это жилище мы придумывали с Грионом сами: и деревянную мебель, изготовленную одним из его знакомых, и текстиль, который я тщательно выбирала под настроение расслабленности и умиротворения, и созданную атмосферу деревенского домика, благодаря которой, закрывшись дома, мы всегда чувствовали себя в собственном, отделенном от основного стеной взаимной любви мире. В этом месте пища казалась божественной, вечера - уютными, нежность - щемящей. В этом месте мы были счастливы всегда.

 - Ты не ела несколько дней, - говорит Грион. - Ванная комната в твоем распоряжении, Ви. Я буду внизу.

 Он целует меня на прощание и спускается, со стороны кухни начинают доноситься звуки доставаемой отовсюду посуды, я же обвыкаюсь во вроде бы привычной обстановке, начиная с того, что чувствую, как ноги утопают в мягком ворсе пушистого светлого ковра. Помню, это была единственная деталь интерьера, из-за которой мы сильно повздорили. Грион, помня мою страсть к чистоте, отказывался ходить по "тряпке, которая в первый же день из белой прекратится в черную". Но я упрямо настояла на своем. С тех пор ковер содержится в идеальном состоянии благодаря еженедельным уборкам. Неужели Грион всем этим занимался в мое отсутствие?

 В шкафу находится комплект сменного белья и домашнее платье - все это я захватываю вместе с собой в ванную, вешая на дверной крючок. Включаю воду, регулирую напор до состояния небольшой прохлады, снимаю с себя остатки больничного одеяния. Долго моюсь, тщательно. В лечебнице наверняка проводились гигиенические процедуры, но...это ощущение рук Ангела на коже я смогу позабыть лишь тогда, когда сотру его сама. Думаю, мне это удается. И волосы...волосы должны быть в порядке.