Третье пришествие

Я кивнул. Да, коряво. Однако не ново. С давних пор чуть ли не каждого второго российского премьера поражало фатальное косноязычие. Как ни странно, это не мешало им исполнять обязанности. Напротив, роднило с народом и кормило батальоны юмористов. К этому изрядно попривыкли, люди с нормальной речью у нас долго правительство не возглавляли. Либо в отставку уходили, либо в президенты выбивались.

– Вы прогнозируете уцелевание последствий? – загадочно спросил Некумыкин.

Я знал, что отвечать нужно рублеными, но заковыристыми фразами. В его же стиле, упоительно свободном от синтаксических оков.

– Частично. По мере вызревания фондов сверху вниз, – осторожно выразился я.

Услышав слово «фонды» премьер нахмурился.

– С этим почти низя. Кобыла сдохнет.

– Оно еще как поскачет, Нестор Иванович. По поводу жирком обросла.

Премьер даже поперхнулся.

– Жирком?! Это как еще? Экономика задыхается от вас двоих с МЧСом и Левитиным. Крючканов-то почему? Так совсем четверо получается.

– Крючканов потому, что везде. Должен ведь кто-то свободу душить. Хотя и жалко.

– А экономику?

– Жаль и экономику. Только без воздуха кобыла еще больше сдохнет. Оно же кислород.

– Без воздуха стращаешь? Да где ваша ядреная зима за стеклами? И когда повсюду?

– Сразу, как только поздно.

– Ну да.

– Артефакт вашим сомнениям, Нестор Иванович!

– Послушай, бацбезопасность. Низя хвататься за что попало двумя руками.

Я впал в замешательство.

– А как зя?

– Давай, что ли, выползем из астероидов путем усилия.

– Предупреждаю, будет много неприглядного на ощупь.

– Это как с девкой. Щупать можно. А тут нужно государственно! Так оно нас поставило. Даже неприлично выходит.

– Да кто поставило? – все-таки не понял я.

– Оно, – с досадой пояснил Некумыкин. – Космическое тело, антипротон ей в апекс.

– Лучше денег. В горнопроходческий комплекс.

– Сейчас без толку рукавами засучивать. Это раньше пригодится.

– И позже, – вздохнул я.

– Позже? Тогда да.

Это означало, что деньги он даст не раньше, чем прояснятся последствия взрыва. То есть позже.

– Что ж, Нестор Иваныч, понять могу.

Ниньзя обрадовался.

– Похрустеть хотите? Из тамбовской картошки. Заместо курения убивает лошадь, сам пробовал. Полезно и под землей.

– Насовсем не смогу.

– А чего так?

– Холестерин заместо уцелевания.

– Бросьте, – мудро посоветовал Некумыкин. – Куда и я кинул. В четверг там много оставалось. Хотите бесплатно?

– О! А сколько?

– Да примерно дюжину.

Я сильно не понял, что он, собственно, предлагает, но отказываться не стал. Под землей все пригодится.

– А давайте.

Выяснилось, что чипсы. Двенадцать тонн. Действительно, из тамбовской картошки.

* * *

Военные спутники всех стран нащупывали все новые и новые осколки. До их входа в стратосферу оставалось чуть больше двадцати минут. Я сел в свое кресло, надел наушники и обхватил голову руками.

По общему каналу шли беспрерывные доклады. Из них следовало, что авианосцы вышли в районы старта и разворачиваются против ветра. Европа тонула в гуле прогреваемых авиационных двигателей. А с аэродромов Канады уже взлетали первые истребители. Мы видели их по линиям межправительственной видеосвязи. Увешанные гроздьями ракет, боевые машины набирали высоту, занимали место в едином ордере. Командиры авиагрупп устанавливали контакт с командными пунктами системы АВАКС. Шестнадцать таких летающих штабов ходили по тысячемильному кругу, в центре которого находилось ожидаемое место падения.

Незадолго до начала событий в зал ворвался Тарас, на ходу отдавая распоряжения взмыленным секретарям да адъютантам. Сел, запросил обстановку в стране.

В стране все еще продолжалось массовое перемещение населения. По старым каналам в Белое море уходили новые корабли Балтийского флота. Из Белого моря предполагалось увести их вверх по Северной Двине как можно дальше от побережья. Генштаб вывозил возлюбленные свои боеприпасы, а Некумыкин – промышленное оборудование. МЧС упорно рыло землянки. ГАИ сбивалась с ног, расшивая пробки. Туманян запускал все пригодные ракеты с обычными ТНТ-боеголовками, стараясь хоть что-нибудь разбить у самой Земли. Мой штаб строил компрессорные станции, создавал замкнутые экосистемы и монтировал реакторы. Все – под землей. Мы также договорились с несколькими КБ о проектировании двигателей, кабин и шасси для безвоздушной среды. С чего это пришло мне в голову – сам не знаю. В принципе правильная была мысль, но реализовать ее не пришлось.

– Сколько людей можешь упрятать в шахты? – вдруг спросил Тарас. – С полным обеспечением?

– Двести пятьдесят четыре тысячи триста восемнадцать человек сроком на один год.

Тарас внезапно побагровел.

– Четверть миллиона?! Мало! Копаетесь как… – он запнулся, и, так и не подобрав приличного сравнения, топнул ногой по ковру. От избытка чувств и недостатка средств.