Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Когда я отошел достаточно далеко от самодивы, поспешил выбросить фиалки. Достал из кармана миниатюрную икону. Лик святой смотрел на меня строго и укоризненно, вероятно прикосновение к ведьминому цветку ее разгневало. Она прошипела:

– Опаздываешь, Евтим. Мы в «Хаджи Николи». Ждем.

Неспроста выбрали улицу Самоводскую для встречи. Заповедник был почти полностью сохранен в первозданном виде, здесь не высились каменные колонны и мраморные площадки для драконьих посадок. Этот район посещали по большей части люди – посмотреть, вспомнить, что когда-то человек сам, в поте лица, заботился о себе.

«Хаджи Николи» находился в подножии холма, в середине торгового майдана. Трехэтажная кирпичная постройка, облокотившаяся на склон. Ворота из кованого железа вели во внутренний двор, вымощенный обыкновенными речными камнями. Полное созвучие со стилем заповедника. Однако над входом искрила светореклама: «Вино. Змеиное молоко. Молодящие и лечебные снадобья».

Я протиснулся в узкую кабинку лифта. Над кнопками этажей тускло мерцали наводящие надписи: «Люди», «Витяки», «Другие». Я утопил кнопку последнего этажа.

Подъем занял точно три секунды. «Другие» явно не наведывались часто – заведение было почти пустым. В середине овального салона булькал и пенился мраморный фонтан. Из серебряных краников лилось чистое прохладное вино. Возле фонтана на низких столиках рядами стояли нетронутые стаканы. Никого не было видно и у спрятанных за кадками с экзотической растительностью бутербродных и питейных автоматов. На момент мне показалось, что я ошибся местом. А потом я заметил в алькове, за самым далеким от лифта столом три неподвижные фигуры. Я подошел к ним.

Обе одетые в белое женщины источали золотистое сияние и тяжелый запах ладана. Петка Тырновская и Филотия Тырновская. Когда-то, еще при жизни, я потрудился сделать их самыми почитаемыми святыми этого города. Филотия улыбалась мне загадочно и теребила пальцами свои русые волосы. Губы Петки были сурово сжаты. Третий в группе кутался в серый плащ с глубоким капюшоном. Я догадывался, что именно он и есть причина внеочередной встречи.

– Прошу прощения за задержку, – пробубнил я, только ради того, чтобы что-то сказать, и занял свободное место за столом.

– Когда-нибудь ты все же прекратишь вязнуть в мирской суете, – тут же срезала меня Петка. – Я тебя специально предупредила, как важна встреча.

– Дела…

– Никто не заставлял тебя вьючить себя делами. Никто никого не заставляет работать или вообще что-то делать. Мог бы и сегодня не заниматься… делами. Да и к чему тебе? Не ешь, не пьешь. Таскаешься только ради своих книг проклятых. Ты в плену своих страстишек, Евтим.

Я вздохнул.

– Ну, я уже здесь. Что там у вас за важность?

По тонким губам Петки мелькнуло нечто подобное улыбке.

– Важность такая, что мы уже в состоянии это сделать.

– Что именно?

– То самое!

Терпение – добродетель. Лучше подождать объяснений, чем и дальше задавать идиотские вопросы. Святая же молчала, пока не поняла, что я все еще не взял в толк, о чем речь. Тогда она подалась вперед, нависая над столом, усмешка ее стала почти различимой, а в глазах блеснуло ликование:

– Покушение, Евтим!

– На этот раз успеем, у нас план, – добавила Филотия.

Я рассмеялся. Горько. Ведь в последнее время только с этими двумя святыми я мог изредка общаться. Мой дорогой друг и любимый учитель Теодосий уехал из Тырново неизвестно куда около двух столетий назад. Мне не хватало его. А в подобных ситуациях – еще ощутимее, больнее.

– Когда назначена твоя следующая аудиенция, Евтим?

– Завтра утром. Как обычно.

– Ага! – проворчала многозначительно Петка и ударила кулачком по столешнице.

– И каков ваш план на этот раз? Облить ее святой водой, что ли?

– О нет. На этот раз у нас не просто грезы да мечты. Сейчас мы уже действительно подготовились убить ее.

– Зачем вам ее убивать? – спросил я устало.

– Ты что! Забыл, кто такой? Не узнаю тебя в последнее время! Дрожишь, как бы не лишили тебя твоих драгоценных книжек. Поддаешься низменным страстям и увлечениям. Берегись! Ты уже начал общаться с нечистью. Я видела, как тебе та ведьма глазки строит…

– Перестань.

– Гостя испугаешь, сестрица, – вмешалась, поворачивая ладонь, Филотия.

Петка умолкла.

Я почти позабыл о присутствии незнакомца. Он не шевелился. Даже не показал ничем, что следит за нашим разговором. Обе женщины повернулись к нему. Во взгляде Филотии я прочел немое обожание. Петка смежила веки и поклонилась, шепнув:

– Прости, пресветлый… Покажись ему, пусть увидит, кто ты.

Тот выпрямился. То же самое сделал и я, будто движение его невольно увлекло меня. Из-под серого плаща показалась рука в перчатке из чистого золота, затем одним движением откинула капюшон. Я допускал, что он кто-то из нас. В известной степени меня подготовило обращение «пресветлый». Я знал, что Дмитрий Белый никогда не покидает Солун, известно также, что и Тудор Черный редко выходит днем. Я бы узнал и Илию Красного по огненному следу… Но нет. Не ожидал именно Его. Сияние синих глаз оттолкнуло меня и словно ударной волной бросило в транс.