Третье сердце

Она надевала чулки, вставала перед зеркалом подбоченясь и с интересом разглядывала себя, от напряжения приоткрыв рот и забывая шмыгать носом. Оставалось только нагло улыбнуться своему отражению в зеркале, но тут ее охватывал страх, и она гасила свет.

Когда же Тео однажды предложил ей сфотографироваться вот так, голышом, в одних фильдеперсовых чулках, она вспыхнула и закричала:

– Я не шлюха! Да, я калека, но я не шлюха! Ты предлагаешь мне это только потому, что я калека! Ты никогда меня не любил! Тебе нужна только вся эта грязь, грязь! Ты дышишь этой грязью, ешь ее, наслаждаешься ею, ты сам – грязь! Но не смей смешивать с грязью меня! И перестань, перестань улыбаться! Я тебе не дура!

Тео покачал головой. Ох уж эта загадочная французская душа!..

10

Вернувшись домой, Федор Иванович вбил в стену крюк и повесил на него клетку с птицей. Поднялся к себе. Квартира была небольшой: гостиная, маленькая столовая и спальня. Он снял пальто и шляпу, положил на каминную полку коробочку с овечьим камнем, открыл шкаф и обнаружил, что вещи Крикри пропали. Ни пальто, ни шуб, ни платьев, вообще никакой ее одежды. Обувь тоже исчезла. И белье.

Федор Иванович проверил несколько ее тайничков – они были пусты.

Налил себе коньяку, выпил и закурил.

Если это не кража, значит, Крикри сбежала, прихватив с собой вещи, которые он безотказно ей покупал. Тео заглянул в ларчик, в котором хранились ее драгоценности и его военные награды, но ларчик был пуст. Она забрала даже его награды – французский Военный крест с бронзовой пальмой, Военный крест с серебряной звездой и два русских

Креста святого Георгия.

Тео не был сентиментальным человеком. Но этими военными наградами он дорожил. Этими четырьмя крестами, французскими и русскими, а еще адриановской каской с позолоченной кокардой в виде двуглавого орла, хранившей следы пуль и осколков. Каска состояла из трех деталей – штампованного колпака с вентиляционным отверстием, которое закрывалось прикрепленным к колпаку гребнем, и небольших стальных полей, крепившихся к колпаку. На полях изнутри располагались два проволочных кольца для крепления подбородного ремня. Подшлемник был сделан из кожи и войлока с прокладкой из гофрированной жести. Каска была изготовлена из слишком тонкого металла и плохо защищала от хорошего сабельного удара или прямого попадания пули. Федор Иванович хранил ее в большой коробке. Он никогда не доставал каску из коробки, даже не чистил ее – просто хранил, как хранил эти кресты, два французских и два русских. И вот кресты пропали.

Он открыл нижнее отделение секретера, где хранилась коробка с каской, – там ничего не было. Значит, исчезла и каска. Значит,

Крикри забрала свою одежду, обувь, свои драгоценности, а вдобавок прихватила его кресты и даже адриановскую каску с золотым орлом. От этой каски не было никакого проку, но Федор Иванович не хотел с нею расставаться. Не хотел – и все тут.

Он поднялся на третий этаж и постучал. Из-за двери донесся недовольный голос мадам Танги:

– Это вы, мсье Тео?

– Простите, мадам, вы не знаете, где Крикри?

– Крикри? – В голосе хозяйки прозвучало неискреннее удивление. -

Откуда же мне знать, мсье?

– Она ничего вам не говорила?

– Мне? А что она могла мне сказать?

– Извините, мадам.

На лестнице ему встретилась малышка Лу.

– Она у мясника, – шепотом сказала она, не глядя на Тео. – Я видела, как он помогал ей нести вещи. Шесть чемоданов, мсье. Он дважды возвращался за вещами, а она пряталась в кафе.

– Пряталась?

– Пряталась, мсье, – твердо повторила Лу, на этот раз смело посмотрев ему в глаза. – Как воровка. Как распоследняя тварь.

– Спасибо, Лу.

Он надел пальто, сунул в карман револьвер – час был поздний – и вышел на улицу.

На улице не было ни души. Горели редкие синюшные фонари. Со стороны площади Абесс доносился скрежет каких-то механизмов: там строилась станция метро, о которой много писали в газетах. Где-то вдали лаяли собаки. В те годы жители Холма держали около шести тысяч собак -

Монмартр все еще считался деревней, где жить было небезопасно.

Тео пришлось долго стучать, прежде чем наверху отворилось маленькое окно и испуганный голос мясника спросил, что ему нужно.

– Я хочу поговорить с Крикри.

– Я собирался спать…

– Мне нужны не вы, мсье, а Крикри.

Ему пришлось подождать, пока мясник – Тео вспомнил, что его звали

Полем, – открыл дверь. Поль был явно смущен и растерян, хотя и пытался выглядеть спокойным. Увалень. Тюфяк. Подкаблучник. Брибри.

Он молча проводил Тео в гостиную, где их ждала Крикри, одетая вполне по-домашнему, в халате с открытой грудью, но, черт возьми, в шляпке.

Она сидела на стуле прямо, со вздернутым подбородком. Лицо ее было скрыто вуалью.

– Не хотите ли рюмочку ликера? – смущенно спросил мясник.

– Благодарю, – отказался Тео. – Крикри, верни кресты и каску.

– Каску? – Мясник с удивлением посмотрел на Крикри.

– Я не знаю ни про какие ваши каски, – надменно проговорила она из-под вуали. – Ни про какие кресты.

– Боже мой, ma biche, какая каска? – спросил мясник.