Третье сердце

Когда они с Мадо покинули ресторан, он сказал:

– Придется переночевать здесь. Поломка оказалась серьезной.

Серьезнее, чем я предполагал.

Он снял два номера, один для себя, другой для Мадо.

Наверху их встретила седая женщина в черном, с узким лицом и беспокойным взглядом.

– Кто-нибудь видел мои глаза? – спросила она. – Мои глаза, мсье. Я потеряла глаза. Боже мой, вы не видели мои глаза?

– Мадам, принестите девочке кувшин горячей воды, – попросил хозяин, а когда она ушла, сказал: – Извините, это моя жена. Наш старший сын погиб на Марне, в самом начале войны. – Он вздохнул. – Но иногда она узнает меня. Случается, что она бродит по ночам, но жильцам от этого никакого беспокойства: она снимает обувь.

– Я служил в Марокканской дивизии, – сказал Тео. – Крест с бронзовой пальмой и крест с серебряной звездой. Кажется, это было недавно.

Хозяин кивнул.

– У меня хорошее белое вино, мсье. Вам и вашей дочурке понравится в нашей деревне. Завтра у нас тут будет цирковое представление. Один из циркачей уже приехал, снял самый большой номер. Спит до обеда, а вечерами в ресторане забавляет публику. А за автомобиль не беспокойтесь: Жан-Клод хоть и не красавец, но дело свое знает, поверьте. Он был ранен в самом конце войны, но ему повезло. – Хозяин вздохнул. – Вашу птицу я накормил.

– Это скворец, – сказал Тео.

– Я знаю.

– Мы едем в Лурд.

– Вам у нас тут понравится, мсье.

14

Вечером “У матушки Полины” было не протолкнуться, но хозяйка нашла место для Тео и Мадо, которую называла “деточкой”, и принесла им тушеного мяса, сыра и вина. Тео надел шляпу – каску он оставил в номере.

Худощавый чернокудрый красавец с ядовито-черными глазами забавлял публику, показывая карточные фокусы. Старики сидели за длинными столами, расстегнув брюки и покуривая свои трубки, а молодежь в кепках толпилась вокруг фокусника.

– Он циркач, – сказала Мадо. – Его зовут Тито. Он живет в “Трех петухах”.

Тео кивнул. Он поел, выпил вина и закурил сигару.

– Тео, у тебя есть жена? – спросила вдруг Мадо.

– Была. Она умерла от испанки.

– Красивая?

– Кто?

– Твоя жена – она была красивая? Как ее звали?

– Мари. Просто Мари. Она была… – Он пошевелил пальцами, подбирая подходящее слово. – Она была маленькая. Как ты.

– Она была ребенком?

– Нет, она выступала в цирке, в районе парка Бют-Шомон.

– Она была лилипуткой! – догадалась Мадо. – Господи, лилипутка! Ну и ну!

– Она была хорошей женой. – Тео пожал плечами. – Мы неплохо ладили.

– Господи, ты был женат на лилипутке! – Мадо откинулась на спинку стула. – Ну и ну. У вас были дети?

– Нет. Мы не успели – Мари умерла.

– Ну и ну. Лилипутка. Подумать только! Как же ты с ней… как же вы… Она любила тебя?

– Любила?

– Ну да, вы любили друг друга?

– Не знаю, – признался Тео. – Мы никогда не говорили об этом. Мы неплохо ладили, а потом она умерла. Тогда много людей умирало от испанки, их хоронили в братских могилах.

– Как же так? – изумилась Мадо. – Вы ведь были мужем и женой!

Неужели ты ни разу не говорил ей, что любишь ее?

– Я никому этого не говорил.

– А тебе?

– Мне – что?

– Тебе кто-нибудь говорил: “я люблю тебя” и все такое?

– Видишь ли, Мадо, моя тетушка в таких случаях говорила: сдачи не надо.

– Как это – сдачи не надо? Это еще что за чушь?

Тео не успел ответить. В зале вдруг зашумели, закричали, кто-то свистнул, люди расступились, освобождая место для Тито.

Матушка Полина принесла петуха и поставила его на стол.

– Эй, потише! Испугаете птицу!

Петух беспокойно и грозно поглядывал по сторонам.

Улыбающийся Тито вышел на середину зала и жестом попросил тишины.

– Господа, сейчас вы увидите, что такое гипноз. Считается, что гипнозу поддаются только люди, но это не так. Сейчас вы увидите, как я загипнотизирую этого славного петушка. Прошу сохранять спокойствие, чтобы не спугнуть птицу. Тишина! Полная тишина! Мадам

Полина, можно попросить у вас салфетку?

Тетушка Полина протянула ему большую белоснежную салфетку.

Тито обвел взглядом притихшую толпу, приложил палец к губам и осторожно набросил салфетку на петушка.

Выждал.

Птица стояла не шелохнувшись.

Тито свел черные брови на переносье, прикрыл глаза, вытянул руку перед собой – его ладонь замерла над головой петушка – и стал приподниматься на цыпочках.

Напряжение в зале нарастало. Слышно было только, как посвистывает своим железным горлом хозяин гостиницы.

Матушка Полина перевела взгляд с Тито на петушка и прижала к губам полотенце.

Петушок вдруг упал.

Тито легким движением поднял салфетку. Птица лежала на боку с закрытыми глазами.

– Мадам и мсье! – громким шепотом возгласил фокусник. – Наш славный дружок уснул. И пока я не прикажу ему, он не проснется. – Он взял петушка за ноги и несильно ударил головой о край стола. Люди разом выдохнули. – Нет, нет, не беспокойтесь! Все в порядке, господа!

Прошу внимания!

Фокусник снова набросил на петушка салфетку, склонился над столом.

Улыбка на его лице могла показаться зловещей. Тито сделал несколько пассов руками над столом, сдернул салфетку и закричал во весь голос:

– Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Эй, дружок, пора вставать! Курочки заждались своего дружка! Ку-ка-ре-ку!