Трэтеры (СИ)

— Глеб! — укоризненно, как ребенку, покачал головой стоящий рядом со мной «хороший» начальник. — Прекрати, мы же разговариваем. Валерия, сделай нам по чашке кофе, — добродушно улыбнулся он намарафеченой секретутке.

— Хорошо, Валентин Валерьевич, — зацокала каблуками мамзель в сторону кофе-машины, которую я раньше не приметила.

Разогнувшись и шумно вздохнув, слегка склонила голову набок и уставилась в глаза начальству. А что? Я же животное, мне можно. И только сейчас до меня дошло, что при желании я могу спокойно убить всех находящихся в этой комнате, при этом практически не запыхавшись. Стало немного не по себе, и сразу же это чувство смыло волной спокойствия. Мне начинает нравиться ощущение силы и уверенности в себе. Видимо, что-то эдакое отразилось на моем лице, а то с чего бы Валентину Валерьевичу так стремительно бледнеть и невольно делать шаг назад от меня?

— Всем выйти! — неожиданно для всех приказал старик.

— Валь? — опешил второй начальствующий.

— Глеб, и ты тоже.

Закрыв за своим хмурым другом дверь, он прошел к панели, заставленной мониторами на все вкусы и размеры, что-то нажал и с облегчением устроился в своем кресле за столом, пригласив жестом присесть напротив.

— Я ознакомился с твоим делом, — сделал паузу, затем, не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил. — Скверное дельце. Сочувствую потере сына.

Если он хотел меня вывести на эмоции, то не вышло. Я давно перегорела, отпустив тоску по сыну. Он и без всякой мишуры и нервотрепки навечно останется в моем сердце самой светлой и любимой частичкой моей души. Но использовать мою любовь к своему ребенку в своих целях уже ни у кого и никогда не получится. Спасибо пыткам доктора, эмоциональные выверты давно пропали, и совесть потеряна.

— Вирцег отзывается о тебе как об уравновешенной, спокойной женщине. Считает, что ты именно то, что нам нужно. И в ближайшее время успешно пройдешь последние тестирования.

Меня передернуло. Кресло и так постоянно снится в кошмарах, как и предвкушающая ухмылка доктора.

— Вы можете мне сказать, с какой целью над людьми проводят бесчеловечные опыты? Какая у вас высшая цель, вашество?

— Не ёрничайте, Марина Михайловна, вам подобное не к лицу.

При упоминании моего имени мне словно отрезвляющую пощечину влепили. Внутри поднялась злость.

— Я давно не узнаю своего лица в зеркале. Не могу знать, что к нему подходит, а что уже нет. В моем состоянии я вполне могу очнуться завтра совершенно другим человеком. Или не очнуться вовсе.

— Хорошо, будь по-вашему, — хлопнув по столу ладонью, военный поднялся, обогнул его, пододвинул стул, ставя в метре напротив меня, и, усевшись, задумчиво уставился прямо в глаза. — С недавних пор правительство заинтересовал вопрос параллельных миров. Как понимаешь, были выделены немалые деньги на изыскания. Я лично возглавляю этот проект. Нам удалось создать межпространственную портальную систему.

Я пораженно ловила каждое слово. Неужели человечество в скором времени сможет, войдя в окно портала, шагнуть на землю в совершенно чужом мире?! Уму непостижимо!

— Система работает. Не могу передать, как волнительно было осознать, что детище всей твоей жизни воплотилось в реальность! — загорелись энтузиазмом на пару мгновений глаза Валентина Валерьевича, тут же вновь затухнув, напомнив мне о таком же маниакальном блеске доктора. — Но… переброска через портал оказалась недоступной. Смотришь в искаженное рябью окно портала, видишь, словно сквозь молочную пелену, другой мир, а переступить этот порог не в состоянии. Любые механизмы с электронной начинкой моментально выходили из строя, стоило их приблизить к портальной площадке. А если и удавалось переместить в портальный проем, то отправленное так и не материализовалось на той стороне.

— Если не техника, то люди?

— Правильно. Но ни один из получивших приказ на перемещение не выжил.

— Совесть не мучает, что начали с людей, а не с животных?

— Время ограничено. Каждый из служащих здесь дает определённую подписку, отлично зная, что в любой момент стране может понадобиться его жизнь. Так что терзания совести неуместны. Удивлен, что слышу подобное от такой, как ты. Убить четверых за одного совесть позволила? Впрочем, оставим этот разговор. Лично мне хочется донести до тебя всю грандиозность моей идеи. Я прожил достаточно, чтобы научиться видеть человека, собирающегося сделать непоправимую глупость. То, чем я делюсь с тобой, имеет гриф “Совершенно секретно” высшего допуска, моя дорогая. Ты должна быть благодарна мне хотя бы за то, что будешь точно знать свою дальнейшую судьбу. Кстати, учти, у нас, у военных, все вопросы решаются довольно быстро. При фатальном для окружающих сбое ты будешь уничтожена без единого сожаления. Мы понимаем друг друга?

— Нравится, когда твой дружок играет с коробочкой? — желание схватить и свернуть голову этому недоноску, благодаря идее которого столько людей были уничтожены в лабораториях Вирцега, скрутило внутренности в тугой узел. Вот он, только протяни руку, а нельзя.

— Я заберу у Глеба это устройство. Это все, что тебя волнует?