Третьи дворы

– Очень хорошо. Я бы не хотел быть понятым неправильно. Я действительно тебе предложил просто общаться. А, и еще… мне приятно работать с тобой, как с фотографом. Может, дашь мне свой номер телефона? Заранее. Вдруг потом я окажусь последним в очереди?

3.

Ивану вообще, получается, везло в жизни. Везло поступить в институт – в тот, который и мечталось, и в который так велик конкурс.

Везло повстречать затем Павла Петровича в буфете – и Павел Петрович за шкирку вытащил его на поверхность, помог получить работу, помог научиться по-настоящему работать.

Везло попасть в боевичок Дугласа – как ни крути, а это было везение с самого начала, ведь сколько актеров так и не получили роли после проб?

Ну и, наконец, последнее, самое главное, наверное, везение – это сидящий рядом красивый парень, который запросто протянул руку и приоткрыл дверь в новый мир. В новые возможности.

Разумеется, Иван понимал: Андре просто дает ему возможность старта. Что будет дальше – получится ли у него, пойдет ли он дальше или вернется в Петербург с тем же набором исходных данных – зависит только от самого Ивана. Нянчиться и помогать ему не будет никто – и это хорошо, иначе бы можно совсем расслабиться да и забыть, что вообще что-то можешь сам. А так… Андре дает ему стартовый пинок. И дальше Иван кубарем летит в незнакомую индустрию и незнакомую профессию. Встанет ли на ноги? Сможет ли превратить свободное падение в целенаправленный полет? Это уже задача Ивана. В конце концов, должен же он хотя бы попробовать? Вернуться в маленький театрик он всегда успеет… А Андре уже сейчас ведет с ним себя так, будто Иван – знаменитый фотограф. Ха!

– Ты, получается,  мой протеже, – усмехнулся Андре, записывая номер, – Кстати, не смущает тебя, что гей называет тебя своим протеже?

Иван уловил легкую издевку – но странным образом в его душе уже все уравновесилось и успокоилось. Его больше не смущало то, что ему нравится этот парень. Просто нравится, без всяких задних мыслей. Ему интересно с ним говорить – и интересно на него смотреть. С той минуты, как Андре сказал ему, что собирается с ним ПРОСТО общаться, Иван ощутил даже нечто вроде разочарования – как жаль, сказал внутренний голос, но может быть, когда-нибудь ты передумаешь?

– Не смущает, – отозвался он, – более того, если нужно, я могу работать твоим телохранителем. И отбивать тебя у тех, кому ты нужен только ради корысти.

– Но я же должен с кем-то спать, – цинично усмехнулся Андре, – если не будет тех, кому от меня что-то нужно, то в моей постели не останется никого, я же тебе уже объяснил. Так что не надо от меня никого отгонять. Я же не монах, мне нужен секс.

Иван поперхнулся кофе и закашлялся. Андре заботливо похлопал его по спине и, подождав, пока мужчина отдышится, добавил:

– Иногда мне кажется, что ты воспитывался в женском католическом монастыре, хотя я в курсе, что России таких нет.

– У нас были церковно-приходские школы, – севшим от кашля голосом проскрипел Иван.

– И ты как раз там учился? –иронично прищурился парень.

– Нет. Просто я говорю, что у нас они есть. А я – я просто не знаю, как мне с тобой себя вести.

– На твоем месте я бы давно забыл о первой части нашей прогулки, – посоветовал Андре, – мы все выяснили, верно? Будем работать с тобой, будем иногда кофе пить… не сложно ведь это для тебя? Не противоречит твоим желаниям? Надеюсь, чувства отвращения я у тебя не вызываю…

– Проблема в том, что ты у меня вызываешь совсем другие чувства, – признался Иван, – и поэтому я никак не могу себя понять.

– Ну, когда-нибудь поймешь, – философски протянул Андре и нарочито уткнулся в телефон, что-то там нажимая, листая, подписывая…

Иван понял: эта тема закрыта. Не потому, что неприятна, а просто потому, что таков был договор.

Интересно, а что будет, если Иван вдруг когда-нибудь захочет сам эту тему открыть, чтобы… Что делать, если Иван видит перед собой это нежное, женственное лицо, и все больше и больше влюбляется в девушку, которой нет? Может быть, эта влюбленность перекинется и на парня, если Иван сможет когда-нибудь воспринимать Андре как мужчину?

А пока он не может… не может. Видит тонкие запястья и пальцы, видит губы, которые целовал, видит опущенные ресницы и скулы, в косом свете начинающихся сумерек кажущиеся резче и четче, видит нахмуренные широкие брови – и все равно не осознает, что это – мужчина. Не может. Не видит. Не понимает существом. Разумом – прекрасно понимает, а вот где-то на уровне физического притяжения – нет, не понимает. Понимает, что под футболкой у Андре –  мужское тело, мышцы, пресс. Но все равно, все равно… его тянет к девушке Андреа. Как там он говорил – андрогин?

– …а почему – андрогин? – задумавшись, вслух произнес Иван, и Андре непонимающе поднял глаза, отвлекшись от своего инстаграма, куда он размещал фотографии.

– Что, прости?

– Ты сказал, что ты – фрик. Андрогин. Почему – андрогин? Ты ведь обычный парень.