Третьи врата

Логан последовал за ним, стараясь не прижиматься к нему телом. Ему пришлось пропустить машину, промчавшуюся перед ним. Он взглянул вверх на фасад розового камня на въезде на площадь. Джереми тут был в прошлый раз во время поисков материала для диссертации. Зуд возбуждения, который он впервые ощутил в себе в самолете, становился сильнее.

Они пересекли площадь, отмахиваясь от назойливых продавцов безделушек, продававших мерцающие в темноте макеты пирамид и игрушечных верблюдов на батарейках. Взрывы быстрой арабской речи атаковали Логана со всех сторон.

Они прошли мимо пары караульных, стоявших по обе стороны входа. Прежде чем войти внутрь, Джереми услышал усиливавшийся по амплитуде крик, перекрывающий грохот транспорта и болтовню многочисленных туристов: распев муэдзина из местной мечети, расположенной на другой стороне площади Тахрир, призывавшего благоверных к молитве. Логан остановился, прислушался и услышал такой же призыв, доносившийся с другой мечети; затем он был подхвачен еще одной, и так далее. Голоса муэдзинов доносились все с более далекого расстояния, пока не покрыли, словно эхом, весь огромный город.

Джереми почувствовал, как кто-то легонько толкнул его в бок. Это Раш. Логан повернулся и вошел внутрь.

Древнее строение переполнено, несмотря на ранний час, но потная масса людей еще не успела нагреть каменные галереи. После нещадно палившего, слепящего солнца внутри музея казалось очень темно. Ученые шли через нижний этаж, мимо бесчисленных статуй и каменных табличек. Пройдя по последней галерее, поднялись по широкой лестнице на первый этаж[4]. Здесь, ряд за рядом, располагались многочисленные саркофаги, установленные на каменных цоколях и похожие на часовых, охраняющих вход в мир теней. Вдоль стен располагались шкафы со стеклянными передними дверками, в которых хранились разнообразные предметы для погребения, изготовленные из золота и фаянса. Эти шкафы были закрыты и опечатаны простыми свинцовыми пломбами на проволочках.

— Ты не возражаешь, если я на минутку задержусь чтобы взглянуть на погребальные атрибуты Рамзеса Третьего? — спросил Логан, указывая на одну из дверей. — Думаю, это где-то в том проходе. Недавно я прочитал об алебастровой канонической вазе, которая использовалась для вызывания…

Но Итан улыбнулся с извиняющимся видом, показал на часы и просто подтолкнул Джереми к выходу.

Они прошли к другой, более узкой лестнице, поднялись по ней и приблизились к следующей двери. В этом зале оказалось значительно спокойнее. Галереи были посвящены научным коллекциям: стелам с надписями и фрагментам папируса, выцветшего и ветхого. Освещение тусклое, каменные стены — грязные. Один раз Раш остановился, чтобы свериться с начертанным на обрывке бумаги планом этажа, который он вытащил из кармана.

Логан с любопытством заглянул в полуоткрытую дверь и увидел стопки папирусных свитков, хранящихся подобно винным бутылкам в погребе сомелье. В другой комнате располагалась коллекция масок древних египетских богов: Сета, Осириса, Тота. Такое обилие артефактов и бесценных сокровищ, а также огромный объем лежащих повсюду древностей подавляли и действовали почти удручающе.

Они повернули за угол, и Итан остановился перед запертой деревянной дверью. На ней золотыми буквами, настолько выцветшими, что их почти невозможно было прочитать, было написано: «Архив III: Танис — Сехел — Фаюм». Раш быстро оглянулся на Логана, затем посмотрел через его плечо вниз на пустой холл. Потом открыл дверь и впустил его внутрь.

В следующей комнате было еще темнее, чем в проходе. Окна, расположенные в ряд под высоким потолком, скупо пропускали лучи света, ослабленные многолетней грязью. Другое освещение отсутствовало. Все четыре стены заставлены книжными шкафами, до отказа набитыми древними журналами, переплетенными манускриптами, заплесневелыми тетрадями в кожаных переплетах и толстыми кипами папирусов, связанных вместе посекшимися кожаными ремешками. Все это пребывало в полном беспорядке.

Логан сделал шаг вперед и осторожно вошел в комнату. В ней сильно пахло воском и гниющей бумагой. Это место, в котором ему уютно: депозитарий далекого прошлого, хранилище секретов, загадок и странных хроник, которые терпеливо ждали, когда их вновь обнаружат и обнародуют. Джереми провел значительную часть жизни в подобных комнатах. Но его опыт в основном ограничивался исследованием средневековых аббатств и подземных усыпальниц кафедральных соборов. Находившиеся же здесь артефакты — большинство из которых на мертвых языках — были гораздо более древними.

В центре стоял стол, длинный и узкий, окруженный полудюжиной стульев. В комнате было темно и тихо, и все же Джереми думал, что они тут не одни. Теперь, когда его глаза привыкли, он заметил человека в арабском одеянии, сидящего за столом спиной к ним, сгорбившегося над древним свитком. Он не пошевелился при их появлении и сейчас никак не отреагировал. Казалось, человек полностью погружен в чтение.