Третьи врата

— Похоже на цианоз.

— Подключи газоанализатор крови, — резко произнес доктор.

Его внимание было сосредоточено на животе жертвы, сейчас голом, но скользком от крови. Быстро он закатал наброшенный на нее халат. Страшная открытая рана, наспех заштопанная парамедиками, обильно кровоточила. Доктор повернулся к сестре и указал на кровоточащую область. Она промокнула ее тампоном, и он снова осмотрел рану.

— Обширная травма живота, — заключил он. — Возможно, легочный пневмоторакс верхней доли. Нам необходима проверка перикарда. — Повернулся к парамедику. — А это еще что такое? Что случилось с воздушным мешком-подушкой?

— Соскользнул вниз, — ответил тот. — Приборная панель сложилась вдвое, как прутик, и она повисла на ней. Спасатели вытащили ее сверху манипулятором. Страшное зрелище, скажу я вам. Ее «Порше» расплющило этим пьяным ублюдком на кроссовере.

«Порше». Холодный ток в его голове опять начал бешено пульсировать. Он распрямился, стараясь взглянуть на голову пострадавшей, но Дигелло ее загораживал.

— Серьезная травма головы, — констатировал ординатор. — Необходимо провести компьютерную томографию.

— Кровяное давление восемьдесят на тридцать пять, — объявила медсестра. — Пульс семьдесят девять.

— Поддерживайте давление! — приказал Дигелло.

Слишком большая потеря крови, сильный шок: чтобы спасти ее, у них оставалась минута, самое большее две. В комнату вошла другая медсестра и начала прилаживать пакеты с кровью к системе переливания.

— Эта не пойдет, — сказал доктор. — Необходима система для внутривенного переливания большего диаметра. Пострадавшая слишком быстро теряет кровь.

— Один миллиграмм эфедрина, — приказал Корбин интерну.

Сестра повернулась к системе, схватила иглу большего диаметра и выпростала безвольную руку женщины, намереваясь ввести иглу в вену. В этот момент взгляд доктора упал на руку — тонкую, очень бледную. На пальце было платиновое кольцо: обручальное, с красивой сапфировой звездочкой цвета виски на темном фоне. Шри-ланкийское кольцо, очень дорогое. Он знал это, потому что сам его купил.

Неожиданно тишину комнаты прорезал резкий звук.

— Полная остановка сердца! — воскликнула сестра.

Какое-то время доктор оставался неподвижным, словно его парализовал ужас и застывшее неверие. Дигелло повернулся к одному из интернов, и сейчас доктор увидел лицо женщины: спутанные растрепанные волосы, открытые глаза, неподвижно уставившиеся вдаль, рот и нос скрыты под дыхательным оборудованием.

— Дженнифер, — простонал он, с трудом разлепив вмиг пересохшие губы.

— Теряем жизненно важные функции! — истерично воскликнула сестра. — Нам необходим лидокаин! Лидокаин! Немедленно!

Затем так же быстро, как и наступило, оцепенение прошло. Доктор повернулся к сестре экстренной медицинской помощи.

— Дефибриллятор, — распорядился он. Сестра быстро пошла в дальний угол комнаты и покатила тележку обратно.

— Заряжаю.

Подошел интерн, впрыснул лидокаин, отошел назад. Доктор схватил лопатки дефибриллятора, едва сдерживая дрожание рук. Такое не могло с ним происходить. Должно быть, это сон, просто дурной сон. Он проснется и вновь окажется в загроможденной комнате для отдыха с Дигелло, посапывающим в соседнем кресле…

— Разряд! — выкрикнула сестра.

— Есть разряд!

Доктор осязаемо ощутил напряжение в собственном голосе. Когда подручные отошли, он наложил лопатки дефибриллятора на голую окровавленную грудь и включил ток. Тело Дженнифер напряглось — и вновь откинулось на стол.

— Прямая линия! — воскликнула сестра у монитора жизненных функций.

— Еще разряд! — приказал доктор. Новое пиканье, низкое и настойчивое, прибавилось к царившей вокруг какофонии.

— Гиповолемический шок, — пробормотал Дигелло. — У нас не было ни единого шанса.

«Они не знают, — подумал доктор, как бы с расстояния в миллион миль. — Они не понимают». Он почувствовал, как в уголке глаза собралась слезинка и начала скатываться по его щеке.

— Заряжено! — произнесла сестра, возившаяся с дефибриллятором.

Доктор вновь прижал к груди умирающей контакты. Тело Дженнифер подпрыгнуло еще раз.

— Никакой реакции, — констатировал наблюдавший рядом интерн.

— Вот и все, — со вздохом произнес Корбин. — Ты должен признать это, Итан.

Но вместо этого доктор отбросил в сторону контакты и принялся делать массаж сердца. Он чувствовал ее тело, безучастное и холодеющее, лениво двигающееся под резкими движениями его неугомонных рук.

— Зрачки неподвижны и расширены, — сказала следящая за мониторами сестра. Но доктор не обратил на нее никакого внимания. Интенсивность его массажа сердца увеличивалась в бешеном темпе.

Шум в операционной начал затихать.

— Нулевая деятельность сердца, — произнесла сестра.

— Придется констатировать ее смерть, — подсказал Корбин.

— Нет! — рявкнул доктор.

Все в комнате вздрогнули от боли в его голосе.

— Итан?

Но вместо того, чтобы ответить, доктор начал горько плакать.