Третья

Он какое-то время смотрел на меня, после обронил:

‒ Это недолго. Скоро будем дома.

Мне, конечно, нравилось дома. Но мне, о чем я не стала бы говорить вслух, нравилось и происходящее сейчас.

Незнакомая машина синего цвета подъехала к двери, ведущей в подвал, пару минут спустя. Люди, выбравшиеся из нее, открыли подвесной замок, спустились вниз. А спустя пару мгновений, обнаружив пропажу, заскочили обратно в салон; водитель синего седана нажал на газ.

И началась погоня. Точнее, преследование на расстоянии.

Седан гнал по мокрому асфальту, выбрасывая из-под колес миллионы брызг; Гэл, держась на расстоянии, не отставал, не выпускал «цель» из вида. Мокрые улицы – дождь все-таки начался, цветные блики витрин и фонарей на асфальте, фары встречных машин. Красивая рука с выпуклыми венами на коробке передач; движения Коэна жесткие, отточенные; скорости, педали, руль, взгляд вперед – все, как единый механизм. Иногда меня от ускорения вдавливало в сидение, и я не могла перестать думать о том, что могла, убегая от головорезов Салима, врезаться в других людей. Какой была бы теперь моя жизнь?

Но я оказалась в правильном месте, в правильное время. Сейчас рядом со мной сидел до предела спокойный водитель-экстремал в гангстерской куртке, а мне казалось, я проживаю самый удивительный вечер своей жизни. Снова иррациональное чувство разлитого в воздухе удовольствия ‒ оно поселилось во мне с момента встречи с этими двумя.

Седан после множества поворотов и ускорений свернул в доки, портовую часть города. Остановился на пустынном пирсе, и тогда Гэл явил преследователям себя.

‒ Жди меня в машине, ‒ вот что он сказал, прежде чем покинуть салон. Куртку оставил на сиденье, проверил кобуру.

Конечно, я ждала его в машине.

И волновалась. Вот теперь точно.

Потому что те, кого преследовал Коэн, отнюдь не обрадовались встрече. Мне не были слышны слова ‒ далеко от машины, только грубая интонация, только голоса.

Стоило Гэлу приблизиться к тому, кто стоял на пирсе (по моим предположениям, этот человек, потерявший наркотики, теперь должен был с кем-то встретиться и ждал он отнюдь не Коэна), как из синего седана выскочили двое громил. Защитники «главаря». На Гэла они кинулись одновременно: первый получил апперкот в челюсть такой силы, что кувыркнулся назад, второму заломили за спину руку, уложили на землю. И пока я пыталась переварить то, с какой скоростью действовал Коэн, тот уже держал пистолет нацеленным снизу в подбородок главаря.

Я моргнула. После еще раз. Когда он успел? Вот это скорость… Главный на прицеле – нажатие на спуск, и ему вынесет через макушку мозги; ботинок Коэна прижимал к земле шею второго пострадавшего – очень жесткий жест, очень показательный.

Мужик на мушке теперь махал руками, и, мне казалось, он оправдывается: мол, не кипятись, мы все поняли ‒ Гэл его о чем-то предупреждал. Наверное, «триэсники», до того как убить, пытаются вразумить: мол, не играйте опасными игрушками, мы следим.

Мне оставалось только предполагать, только смотреть.

Напуганных бандитов Коэн отпустил, но держал их на прицеле все то время, пока они двигались обратно к машине (получившего в челюсть им пришлось тащить волоком), пока садились в нее, пока выруливали с пирса. Только после он спрятал обратно пистолет, направился к «Бариону». По пути приложил пальцы к наушнику, о чем-то сообщил Арнау – наверное, о том, что все прошло «хорошо».

Дальше щелкнул замок открываемой дверцы.

Он просто сидел рядом, а я чувствовала тугой вихрь силы вокруг него. Смесь раздражения, злости, готовности действовать, полные обоймы зарядов в его голове, мышцах, на кончиках пальцев.

‒ Дай мне минуту, ‒ обронил Гэл, сидя в кресле не двигаясь.

Я знала, что он в этот момент делал, – пытался обуздать внутреннего зверя. Загонял его обратно в клетку, упаковывал, усмирял. Я ощутимо чувствовала этот процесс собственными нервными окончаниями, клетками. Значит, и они могли что-то физически чувствовать в лифте – мы действительно остро реагировали друг на друга.

Мне же нравились этот вихрь, эта властность, эта жесткость. Понимая, что логично было бы дать ему эту самую минуту, я тихо спросила:

‒ В этой машине утапливается внутрь руль?

‒ Да. А что?

‒ Покажи.

Наверное, ему было не до этого, но Гэл всегда оставался тактичным, даже в роли зверя.

Нажатие на кнопку на приборной панели – руль начал перемещение к ветровому стеклу. Вскоре в кабине стало куда больше пространства – свободный тихий пирс, безлюдное место; темное небо.