Третья

Впрочем, из ванной я вышла, имея в голове некий план, вышла бодрая, решительная. Сразу же направилась на кухню, где готовился завтрак из кофе и бутербродов. Начала, что называется, «с порога».

‒ Так, господа хорошие, смотрю, вы становитесь наглыми и напористыми…

‒ Кто? Мы?

У Арнау красиво выгнулась широкая бровь.

‒ Вы!

‒ Мы, наоборот, крайне аккуратны и терпеливы. Не заметила?

Гэл прятал улыбку за газетным листом.

‒ И потому, ‒ продолжила я, как генерал, ‒ отныне мы установим ограничительное слово для моей… безопасности.

«Чтобы крыша не уехала раньше времени».

‒ Если я скажу слово «СТОП», вы прекращаете любые свои действия и позволяете мне удалиться.

‒ А если мы сделаем так, что удаляться тебе не захочется?

‒ И стоп-слово ты забудешь?

Они были невыносимы: Коэн ‒ со смешинками в зеленоватых глазах, бритвенно-острый Эйс, вечно с перцем в крови.

‒ Если … ‒ я запнулась, ‒ забуду слово, ваша победа…

Их многозначительное переглядывание стоило запечатлеть на видео. Ох уж этот заблаговременный триумф.

‒ Но! Если я его вспомнила и произнесла, вы обязаны подчиниться. Это ясно?

В ответ хитрая тишина.

‒ Вам это ясно, мистер? – я нагло отогнула газетный лист с грозным выражением лица. – Да?

‒ Так точно, мэм.

‒ Обещаешь следовать?

Коэн просто кивнул. Он, конечно же, не сдался. Хороший противник всегда согласится с тобой вслух, но тут же отыщет обходные пути.

‒ А вам, мистер Арнау?

‒ Как ты жестока, ‒ покачал головой Эйс, ‒ думаешь, наши желания различаются?

Ох уж эта его прямота.

‒ Ладно, ‒ продолжил он, ‒ пусть будет больше, вкуснее, насыщеннее. Я согласен. Дольше ждем – глубже получится.

Будь у меня подушка в руке, я бы кинула ей в самоуверенное лицо.

‒ Запомнил про «стоп»?

‒ У меня отличная память. Как и все остальное. Ты знаешь.

‒ Завтракать будешь?

С ними? Я и диалог-то построить не могу. А если меня еще раз зажмут в коридоре…

‒ Нет, сегодня я завтракаю с подругой в кафе.

‒ Как подругу зовут?

Взгляд Коэна мягкий, но очень внимательный. Арнау отвернулся, занятый кофе, но я успела заметить и его острый интерес тоже. Ага, им хочется знать, не встречаюсь ли я с кем-нибудь… непотребным. Или же они привыкли обеспечивать безопасность.

‒ Её зовут Шон, ‒ с невинным видом отозвалась я. И увидела то, что хотела, ‒ очень хищное выражение лицевых мышц Гэла: ему сейчас не хватало только перекочевавшей из одного угла рта в другой спички.

‒ Ой, ‒ поправилась я тут же, ‒ оговорилась. Шенна!

И, как ни в чем ни бывало, направилась прочь из кухни под слова Арнау о том, что он таки однажды надерет мне жопу.

Я даже не стала пытаться предполагать, насколько буквальным могло оказаться это выражение. Но смешно было точно.

* * *

‒ Ты встречаешься сразу с двумя и не собираешься между ними выбирать?!

Я, оказывается, по ней соскучилась. По тому, с кем можно поговорить, вывернуть душу, посоветоваться. Или хотя бы просто поделиться происходящим.

‒ Не собираюсь.

‒ Что с тобой случилось, Лив? Я тебя не узнаю? Не ты ли…

Дальше шла тирада-напоминание о том, какой степенной и уверенной в правильности собственной морали я была неделю назад. Да-да, я об этом помнила сама. Уже как о растворяющемся облаке.

‒ Согласна. Сама знаю.

Шенна пахла офисом. Сегодня она взяла отгул, и потому одета была не в привычный строгий серый костюм, но водолазку и джинсы. Давно, оказывается, я видела ее вне рабочих стен.

‒ Вот я знала, что ты не заболела, хребтом чувствовала! ‒ Кажется, она даже простила мне сотни пропущенных. – Расскажи, где, как…

Она про знакомство, конечно же.

Меня ждали обратно к трем, на болтовню времени достаточно. В кафе ‒ персиковые шторы, деревянные столы; куча выпечки за застекленной витриной, запах кофе.

Мне вспомнился лифт, и я улыбнулась.

‒ Что ж, слушай…

Спустя какое-то время она сидела насупившаяся, поникшая. Уже после того, как попросила показать фото парней (и у меня нашлось несколько сделанных тайно), после того, как закапала слюной зависти весь стол.

‒ Слушай, я теперь только в служебном лифте буду ездить, вот каждый день…

«Почему я раньше?» ‒ она была готова заламывать руки, и я ее понимала. Даже на чуть размытых фото Арнау и Галлахер выглядели сногсшибательно.

‒ И да, ‒ согласилась Шенна, ‒ я бы между ними тоже не смогла выбрать. Вот же черт!

Она про собственное невезение. И я попробовала ее отвлечь:

‒ Ну, а ты? Попробовала замутить с доктором, как и хотела?

‒ Да доктор этот… ‒ по разочарованному тону стало ясно, что в чем-то его достоинство «хромануло».

‒ А кто-нибудь другой?

Она меня даже не слушала.

‒ Лив, а ты с ними уже…

‒ Поодиночке, – призналась я.

‒ А вдвоём?

Я редко обсуждаю свою личную жизнь в деталях, но тут честно покачала головой.

И Шенна, та самая Шенна, которая за любые детали чужой сексуальной жизни готова удавить, вдруг проявила тактичность.

‒ Ты расскажешь мне, … если у вас получится «контур»?

Я уже о нем и забыла. Потому как с тех пор, как взяла отпуск, это слово при мне никто не произносил.

‒ Если получится, расскажу, ‒ Арнау ясно дал понять, что у нас «схожие желания». Да кто бы спорил. – Я не думала, что так тяжело жить с красивыми мужчинами и не…

‒ Так ты убери уже свое «не»!