Третья аксиома

Последнее особенно выматывало. Ведь как только он терял надежду – приходилось ее восстанавливать. То мягким дружеским касанием, то ничего не значащим чмоканьем в щеку, то нежным взглядом, то каким-нибудь полунамеком. А когда излишне возгорался – наоборот, тушить чувства насмешками, упреками и невниманием. И все время следить за силой притяжения и отталкивания. Это тяжело, между прочим. Ювелирная работа. А тут еще угрызения совести – очень некстати. Ну да, она использует Пита, а ведь он по-своему заботится о ней. Почему-то мысль о его причастности к деятельности Дома не успокаивала совесть. Может, потому что сам он ничего плохого не делал? Вел свои исследования, как в Долгопрудном, только быстрее. Интересные, между прочим, исследования. Она сама была ими увлечена. Получается, что она сотрудничает с Домом не меньше его. Тогда чем она лучше?

Иногда она заходила дальше и размышляла о том, что Пит сделал ее пребывание здесь настолько комфортным и интересным, что где-то в глубине себя она даже была рада, когда выяснилось, что Биту не может проложить сюда «тоннель». Что за наваждение такое? Ведь она ни в коем случае не оправдывает действия Дома…

Помучившись, Ирина решила раз и навсегда разобраться с совестью и сомнениями. И для начала нужно было узнать правду о том, как она попала в Дом. Как? Вломиться в мозг Пита, очевидно. Но на нем экспериментировать она боялась. Использовала кого попроще – уборщиков, лаборантов, охранников, врачей.

Спустя время она научилась без труда заглядывать в «окошки» их сознания, а иногда даже просовываться через них внутрь, не «ломая кости». В смысле, научилась быть гибче. Как змея, или лучше сказать, как мягкий шланг – в узких местах легко сжимается.

Пробовала она, как в первый раз, действовать на расстоянии. Это, конечно, удобнее – доступно множество людей. Но ничего хорошего из этого не выходило. Видимо, с ангелом получилось случайно, с большого перепуга, и чуть не стоило ей жизни. Поэтому от идеи «работать удаленно» она отказалась. Училась на тех, кто был непосредственно в поле зрения.

Самым податливым и удобным объектом для экспериментов оказался Патрик. Она про себя называла его «денщик». Парнишка приносил еду, выносил мусор и тому подобное – выполнял работу горничной, но при этом имел оружие и был начеку. Вернее, должен был быть начеку. Поначалу он так и делал. Но потом обвыкся, понял, что Ирина не опасна, и теперь выполнял свою работу расслабленно, относился к подопечной слегка снисходительно, иной раз даже позволял себе поболтать о какой-нибудь ерунде. По всей вероятности, Сиси его за это не ругала.

Его отношение к работе играло Ирине на руку. Она спрашивала Патрика о чем-то и слушала ответ – как внешний, так и внутренний. Сначала это было неинформативно, потому что на простые вопросы – «как тебя зовут?», «что сегодня на завтрак?» – он отвечал правду, и ответы – внешний и внутренний – не расходились. Пришлось перейти к вопросам посложнее.

– Как ты сюда попал? – спросила Ирина, когда он прочищал раковину в ее комнате. Надо сказать, она специально забила слив, смывая в него волосы с расчески, чтобы Патрику пришлось побыть у нее подольше.

Его мозг сразу подсветил воспоминание: парень подает документы, получает деньги на счет в банке, садится в машину, ему завязывают глаза, куда-то везут, полет и дезориентация – и вот он в Доме. Но после этого в его голове возникла такая иллюминация в области височных долей, что Ирина даже испугалась.

– Это долгая история, детка, – сказал Патрик, орудуя сантехническим тросом. – История о настоящем мужчине в свирепой Зоне. В общем, началось с того, что мы с друганами взяли банк. Ну и знаешь, как бывает. За нами хвост, мы отстреливаемся, но ментов больше. Что делать? Мы давай прорываться в Зону. Прорвались, а патронов-то нет. И без снаряжения, прикинь. Смотрим, прут на нас какие-то уроды, качки безмозглые. Мы их голыми руками завалили. Правда, Диман погиб. Поймал пулю в лоб, земля ему пухом. Зато остальные получили нормальный прикид. Отсиделись, а как выбираться? Знакомых-то у нас в охране Периметра нет. В общем, огляделись. Поняли, что можем откупиться, только артефакты нужны. Мы и пошли к центру. Че по краям на фуфло размениваться? А там опять на каких-то мудаков нарвались. Их семеро, нас трое. Взяли нас в кольцо. Ну, мы четверых положили, остальные бежать намылились, а тут зомбаки как поперли, и главное, свирепые как сволочи. Серому голову откусили, Сашка я не успел отбить – забили упыри насмерть. Один я остался. Отбиваюсь сразу от пяти, а они все лезут и лезут. Даже не знаю, чем бы кончилось, если бы здешние вояки вовремя не подвалили. Выручили меня. Теперь тут работаю. А ты?

По-видимому, изумленно-испуганный взгляд Ирины воодушевил Патрика на все эти героические подвиги. Он, конечно, не мог знать, как красиво и ярко светится мозг человека, когда он врет. А Ирина теперь имела об этом представление. У нее даже пульс участился. Патрик снова принял это на свой счет.