Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги

Бурный финал - когда Туллиндэ колотила пяткам по мужской спине, а Василиса, будто помогая Менелтору глубже и резче входить в жену, лупцевала эльфа ладонью по ягодицам! Рука у привычной к двуручному мечу питомицы была тяжела... Менелтор припомнил ей свою будто отпоротую хлыстом задницу пару минут спустя, когда пришла ее очередь - именно в попку он имел ее, вжимая лицом и грудью во все тот же ворс ковра. Разумеется у Василисы как и у Туллиндэ не оказалось белья под атласным платьем.

Вдвигавшийся в Василису Менелтор одновременно яростно целовался с женой, смотрел ей в глаза, а потому увидел тот момент, когда очи эльфийки подернула муть, и она закричала и задергалась одновременно с ним и Василисой! Дикого буйства не выдержали крепежи, и ставший невольным соучастником их забав ковер подгреб хохочущую троицу под собой! Подгреб, но не остудил их страсти, особенно подкопившего сил и ''зарядов'' Менелтора - распаленный мужчина как в припадке разорвал на женщинах платья и продолжил их любить прямо на скомканном ковре, не особенно задумываясь и присматриваясь, какую из них и как он любит в данный момент! Василиса и Туллиндэ стонали под ним и под друг другом, полностью подчинившись его напору и наперегонки спеша удовлетворить его желания.

Три сплетенных тела долго ''упражнялись'' на ковре, ''ездили'' на нем по всему коридору, едва не выезжая наружу покоев через все еще открытую дверь! Затем, когда в порыве страсти разодрали несчастный ковер на куски, продолжили любиться на его обрывках! Заканчивали уже на голом полу, старательно полируя его спинами, коленками и локтями, подметая волосами, скобля ногтями, едва-едва не грызя его в особо пиковые моменты!

После того как самый сильный голод был утолен, трио любовников переместилось в ванную и надолго зависло там, сперва отмывая друг друга от пыли и последствий любовных забав, а затем продолжив шалить. Шалили долго и со вкусом: и в огромной ванной, и в душевой, и на массажном столе, и на маленьком столике с принадлежностями (безжалостно скинутыми на пол). Василиса и Туллиндэ на пару сыграли своему мужчине длинный, многоактовый ''концерт'' на ''флейте'', Менелтор щедро отблагодарил исполнительниц за ''концерт'' и заодно показал им, что тоже умеет использовать язык.

Спустя час лишь только распаленная банными забавами троица, минуя невостребованную столовую, переместилась сразу в спальню, и вот тогда-то на узорчатых шелковых простынях началось НАСТОЯЩЕЕ действо, а не прелюдия как до того...

Менелтор освободился лишь на следующий день под вечер. Но прежде чем показаться на люди, ему пришлось принять зелье регенерации и выносливости: первое помогло ему убрать мешки под глазами, синяки и царапины с лица и шеи - без этого его вид мог и напугать; второе помогло ему ходить как нормальный эльф, а не как самый дешевый из зомби.

Пьяное море, остров Кури, место подъема староэльфийских кораблей.

Тот же день.

Робокоп, Дорн.

Очередной поднятый с морского дна корабль, очередной осмотр на предмет повреждений после многотысячелетнего сна под толщей вод. Но было и весьма важное отличие, что заставляло Дорна, да и всех остальных по особенному относиться именно к этому кораблю...

Ну как? - поинтересовался Робокоп, с улыбкой глядя на вынырнувшего из корабельного нутра Дорна.

Нормалек! - грязный как чушка и отплевывавшийся от пыли, но явно довольный ремесленник поднял кверху большой палец правой руки. - Самый крепкий корабль на моей памяти и знаешь, по-моему карман у него (пространственный карман) нестандартный, сильно больше обычного. -

Значит последний блин не вышел комом? - еще шире расплылся Робокоп, однако в глазах его мелькнула тень грусти. Оно и не удивительно, ведь поднятый сегодня корабль - последний из кораблей староэльфийского флота. Нет, на дне бухты еще оставалось немало судов, но по тем или иным причинам Драконы не собирались их поднимать. Сегодня началась последняя глава базы клана на Кури - впереди ремонт уже поднятых кораблей, подготовка к перегону и... эпилог в виде эвакуации базы на ''большую землю''. Робокоп имел повод грустить, а еще гордиться собой, товарищами-игроками, подчиненными-заготовками, их общей работой.

В этот раз Робокоп не суетился как обычно бывало при подъеме очередного корабля, а сидел, думал, улыбался и смотрел по сторонам: на отмывавшегося от пыли Дорна, на заготовку-универсала, что лил ему на руки из кувшина, на сновавших по палубе мастеровых, на абсолютно голые (пока) мачты корабля, на солнце, на море, на птиц в небе. Друид смотрел, слушал, впитывал, вдыхал запахи дерева и моря, наслаждался последними моментами привычного бытия - совсем скоро через недели или месяцы ему придется оставить Пьяное море с его чуть зеленой водой, остров Кури, верфь и базу, в которые вложено столько труда, ума и старания, оставить все это навсегда.

Давай на посошок, за последний наш корабль, - Робокоп дождался пока Дорн вытрется поданным заготовкой полотенцем и кивнул на серебреный поднос с двумя серебреными же чарками и разнообразной закуской.