Третья девушка

— Известно, — возразил Эркюль Пуаро. — Я навел справки. Первая миссис Рестарик умерла четырнадцатого апреля шестьдесят третьего года.

— Откуда вы знаете?

— Поручил кое-кому проверить факты. Умоляю вас, мадам, не стройте столь маловероятные предположения.

— А по-моему, они не столь уж маловероятные, — упрямилась миссис Оливер. — В своем романе я все так бы и закрутила. А убийцей сделала бы именно маленькую девочку. Она, естественно, не хотела убивать. Это папа велел ей дать маме лекарство, настоянное на ягодах самшита.

— Norn d'un nom d'un nom![54] — воскликнул Пуаро.

— Ну, ладно, ладно, — сказала миссис Оливер. — Теперь вы изложите свой вариант.

— Увы! В том-то и штука, что мне нечего излагать. Сколько я ни старался, не нашел ничего стоящего.

— Даже после того, как Мэри Рестарик занемогла и слегла в больницу? Там ее подлечили, но, вернувшись домой, она снова занемогла. Да если бы хорошенько поискали, непременно нашли бы мышьяк или какой-нибудь другой яд, припрятанный Нормой.

— Именно мышьяк и нашли.

— Нет, право, мосье Пуаро, что же вам еще нужно?

— Мне нужно, чтобы вы были повнимательней. Эта девушка в точности повторила мне то, что перед этим сказала Джорджу, когда он открыл ей дверь. Ни ему, ни мне она не сказала: «Я пыталась убить одного человека» или «Я пыталась убить мою мачеху». В обоих случаях она говорила о том, что уже было совершено, о том, что уже случилось. Несомненно случилось. В прошедшем времени.

— Я отступаюсь, — сказала миссис Оливер. — Вы просто не желаете верить, что Норма покушалась на жизнь мачехи.

— Да нет же! Я считаю вполне возможным, что Норма могла покушаться на жизнь мачехи. Возможно, так оно и было — такой поступок вполне согласуется с ее душевным состоянием. Но ведь никаких доказательств. Согласитесь, спрятать мышьяк среди вещей Нормы мог кто угодно. Даже мистер Рестарик.

— Ясно. Вы твердо убеждены, что женщин в первую очередь убивают их мужья.

— У мужа больше всего причин и возможностей, а потому его и подозреваешь в первую очередь, — сказал Пуаро. — Спрятать мышьяк у себя в комнате могла и сама Норма, а также кто-нибудь из слуг, или секретарша сэра Родрика, или сэр Родрик, или даже.., миссис Рестарик.

— Вздор! С какой стати?

— Ну мало ли. У нее могли быть какие-то свои причины. Их, конечно, довольно трудно представить, но наверняка вполне объяснимые.

— Однако, мосье Пуаро, нельзя же подозревать всех!

— Mais oui[55], можно. Я подозреваю всех. Сначала я подозреваю, потом ищу причины.

— Но какая причина может быть у этой молоденькой иностраночки?

— Все зависит от того, чем она занимается в этом доме.

Еще неизвестно, зачем она приехала в Англию, равно как и многое другое.

— Нет, вы определенно сошли с ума!

— Или Дэвид. Ваш Павлин.

— Ну, уж это вы хватили чересчур. Его там не было. Он и близко к дому не подходил.

— Да нет, подходил — и не просто подходил, а разгуливал по нему, как по своему собственному. Во всяком случае, в тот день, когда я там был.

— Но яд в комнату Нормы все-таки подбросил не он!

— Откуда вы знаете?

— Так они же влюблены друг в друга. Норма и этот.., жуткий тип.

— Да, выглядит это именно так.

— Нет, вы всегда создаете трудности на ровном месте. Когда все яснее ясного… — страдальческим голосом проговорила миссис Оливер.

— Отнюдь. Мне кажется, что это мне их нарочно создают. Мне нужна информация, и получить я ее могу только от одного человека. И этот человек исчез.

— Вы говорите о Норме?

— Да, о Норме.

— Но ведь мы ее нашли — вы и я.

— Она ушла из кафе и вновь исчезла.

— И вы позволили ей уйти? — с горьким упреком сказала миссис Оливер.

— Увы!

— Вы позволили ей уйти? И даже не пытались ее снова отыскать?

— Последнего я не говорил.

— Но пока еще не нашли! Мосье Пуаро, вы меня разочаровываете!

— Во всем этом есть система, — произнес Эркюль Пуаро задумчиво. — Да, есть система. Но не хватает одного-единственного факта. А без него все рассыпается. Вы видите эту систему, так ведь?

— Ничего я не вижу, — ответила миссис Оливер, у которой все усиливалась головная боль.

Пуаро продолжал говорить, пожалуй, больше для себя, чем для своей слушательницы — впрочем, нельзя сказать, что миссис Оливер его слушала: она кипела негодованием. Нет, похоже, Норма, была права — Пуаро действительно слишком стар! Это она отыскала девушку, позвонила ему и пошла по следу Павлина. Да, девочку она оставила на Пуаро — и что же! Этот хвастливый старикашка ее потерял. А что вообще он сделал за эти дни? Ничего, ровным счетом ничего. Нет, она определенно в нем разочаровалась. Когда он наконец замолкнет, она все ему выскажет.

Но Пуаро замолкать не собирался, с совершенно невозмутимым видом он методично объяснял, что он подразумевал под системой.