Третья Империя

А вот Гавриил Великий уже решил заняться проблемой всерьез и для начала задался вопросом: почему в крайне несвободной атмосфере эпохи Иосифа Великого, особенно в так называемых шарашках (лабораториях, устроенных в тюрьмах и лагерях для работы ученых, отбывающих срок, чаще всего полученный ни за что), наука двигалась вперед семимильными шагами? Это действительно было так, кроме как в ряде научных областей, зачем-то запрещенных Иосифом, но это уже другая история. Но ведь считается, что для научного творчества вроде бы нужна свобода? Отталкиваясь от этого парадокса, Гавриил посмотрел дальше: уже после смерти Иосифа, когда в обществе стало посвободнее, по крайней мере исчез всеобщий страх, основная часть естественно-научных достижений приходилась на так называемую закрытую (в смысле секретную) часть науки. Анализ показал, что причины такого положения вещей явно не сводились к лучшему обеспечению ресурсами. Более того, львиная доля этих достижений пришлась на так называемые закрытые города, а в несекретной части науки — на их аналоги, так называемые академгородки. Даже в затрагивающем эту тему культовом русском романе второй половины XX века — «Понедельник начинается в субботу», — где квинтэссенциально были выражены представления общества об идеальной (на самом деле даже идеализируемой) науке, действие происходит в вымышленном городишке, по сути являющемся академгородком, а практически все сотрудники вымышленного института живут в общежитии на его же территории. То есть получается, что и в послесталинское время наиболее успешной наука была там, где свободы было меньше всего!

Обдумав это, Гавриил пришел к неожиданному выводу: главным фактором, усиливавшим научное творчество во всех указанных случаях, была именно несвобода. Он понял, что для ученого свобода нужна внутренняя, интеллектуальная, свобода путей научного поиска, а вовсе не свобода выбора места жительства или занятий для проведения свободного времени. В своей «внешней» несвободе, от шарашки до закрытого городка, ученый был в той или иной степени оторван от обычного окружающего мира с его соблазнами, заботами и суетой и поставлен в ситуацию, когда ему практически нечего было делать, кроме как заниматься наукой (причем не только в работе, но и в мыслях), и не в чем самовыражаться, кроме как в науке. Именно в этом было дело, а не в мотивации — мотивация в «открытой» науке Красной Империи была, по существу, той же, что и в закрытой. Интеллектуальной же свободы, как ни странно, у ученого в «шарашке» или в секретном институте было больше, а не меньше, чем у его коллег в институте обычном, потому что им руководили офицеры спецслужб или военные, а не другие ученые. Они могли требовать быстрее дать результат, но не выбрать тот или иной научный путь. Эффективность секретных институтов стала падать именно тогда, когда учеными в них реально стали руководить другие ученые, а не офицеры.

Поняв, что надо делать, Гавриил создал ряд закрытых научных городков, в которые предложил ехать работать ученым на следующих условиях: они соглашались в течение стандартного трех– или пятилетнего контракта не только жить в этом городке в общежитиях, но и не заводить семью (все это, разумеется, сугубо добровольно). Естественно, взамен ученые, отработавшие весь контракт, особенно пятилетний, получали очень большое поощрение, и моральное и материальное, и весьма существенные карьерные преимущества в дальнейшей работе. Разумеется, при условии научного успеха — но немало обещалось и в случае успеха ограниченного. Рабочей ячейкой в этих городках был не институт, а небольшая группа, в том числе зачастую один ученый с лаборантом или техником, реже лаборатория. Начальствовали над ними чиновники или офицеры. Что же касается защиты от жуликов, которые не могли не появиться там, где заказчик не профессионал, российские власти не особо переживали. Все-таки основные мотивации ученого моральные, поскольку очень большого заработка ему все равно не светит, а это ставит определенный естественный заслон жульничеству. Кроме того, отсутствие непосредственного научного руководства вовсе не означало отсутствие научного сообщества в целом, в любом случае прямо или косвенно оценивающего любые научные результаты. Создать такую систему оказалось возможным достаточно быстро, поскольку многие такие научные городки, и открытые и закрытые, все еще функционировали со времен Второй Империи, хотя и влачили жалкое существование.