Третья Империя. Россия, которая должна быть

А тем временем сербы, накопившие огромную энергию многолетнего национального унижения (в некоторых районах страны вообще не осталось мужчин — все добровольно ушли в ополчение), еще до окончания албанско-косовской операции напали одновременно на Хорватию и Боснию, причем Хорватия была членом НАТО, но это уже никого не волновало. Кроме собственных ярости и бесстрашия, а также материальной и моральной помощи русских, в пользу сербов играла полнейшая деморализация этих стран после падения Америки и неминуемого падения Евросоюза. Бои в Хорватии и Боснии продолжались до декабря, и в них погибло 58 тысяч сербов и 96 тысяч хорватов и боснийцев; резни гражданского населения не допустила уже Россия, причем даже не прибегая к силе: авторитет ее среди сербов (особенно после слов Гавриила «Простите нас, сербы, что нам понадобилось столько времени, чтобы прийти к вам на выручку») был к этому времени запределен.

Но вернемся к ситуации между Россией и Евросоюзом. Двенадцатого июля Гавриил обратился к своему народу с третьей знаменитой речью 2019 года, так называемой петропавловской (12 июля по православному календарю — День апостолов Петра и Павла). «Я говорил вам, — сказал он, — что для построения нового мирового порядка не годится нам ни присоединять к себе Америку, ни тем более весь мир. Но это не значит, что мы оставим все как есть. Когда я говорил вам, что мы получим много новых Чечней, я не сказал о том, что вовсе не любая нация способна стать Чечней: нашим чеченцам не занимать отваги, бесстрашия и готовности положить жизнь за свой народ и свою веру — но вовсе не все такие. Вот во время Второй мировой войны немцы оккупировали всю Европу, но французы или чехи терпели, а сербы ушли в горы и сражались (про наших я уж и не говорю). А много ли таких, как сербы или русские, в современном мире? Американцы, я думаю, такие, и это одна из причин, почему мы даем им отделаться легким испугом. Мусульмане все такие, китайцы — тоже, а вот в Европе таких больше нет. Это умирающая цивилизация, в которой не осталось жизненных сил ни на то, чтобы воевать, ни даже на то, чтобы рожать и размножаться, — только на то, чтобы влачить свое бессмысленное сытое существование. И эти убогие смели нас гнобить и поучать много лет! И еще я говорил вам, что никак не скажешь, что Америка входит в наши естественные границы — а вот Европа входит. Мы евразийская держава, наследники великих евразийских империй — Римской, Византийской, Монгольской и Российско-Советской, и мы должны завершить многовековое евразийское дело — объединить в одной империи всю северную Евразию, от Атлантического до Тихого океана. Я говорил американцам в Нью-Йорке, что до начала двадцатого века Америка никого не трогала и никуда не лезла и лишь потом под принуждением кого-то — мы еще выясним, кого именно, — свернула с этого правильного пути. А вот Европа пыталась нас уничтожить, покорить или ослабить много раз во все века! Никогда больше не должна угроза для нас исходить с Запада! И потому первая половина задачи построения нового мирового порядка для нас такова: вся Европа должна войти в Российскую Империю от океана до океана; это и наша историческая миссия, и императив нашей безопасности. Кто сдастся так — хорошо, кто захочет воевать — пожалуйста, это даже лучше, потому что, как писал поэт, «дело прочно, когда под ним струится кровь». Да и опричникам нужна закалка. Ну а с нашими новыми союзниками мы уж как-нибудь договоримся, со всей подобающей им честью».

Кроме Сербии, с которой союзнические отношения были провозглашены 6 июня, Гавриил имел в виду Германию, с которой они были провозглашены еще раньше, 30 мая. Честно объяснив им свои цели, Россия действительно договорилась с ними, что они войдут в состав России с потерей суверенитета, но, конечно, совсем на иных условиях, чем даже те европейские страны, которые предпочтут сдаться. Все немцы и сербы с первого момента становились полноправными российскими гражданами, более того, эти народы получали временный конституционный статус народов-союзников русского народа (испытательный срок для перехода этого статуса в постоянный равен двадцати годам по Конституции). Естественно, никакого единоразового налога с них не бралось, они приравнивались по налогообложению к российским гражданам (что было в разы меньше, чем в Евросоюзе). Так были сформулированы цели России в Европе, и так в результате все и получилось.