Третья Империя

В России чисто религиозные причины неприятия подобных новшеств усугублялись двумя историческими особенностями. Во-первых, еще жива была в памяти относительно недавняя горькая история церковной смуты начала 20-х годов ХХ века, во время которой обновленцы уже пытались прийти к власти при помощи большевиков и даже созвали II Поместный cобор РПЦ. А во-вторых, еще на пять веков ранее первая попытка такого рода была сделана так называемыми жидовствующими, которые пытались изнутри уничтожить Русскую православную церковь путем выхолащивания ее сути и тоже под лозунгами обновления. Ко всему обновленцы конца ХХ и начала нашего века материально поддерживались западными протестантскими фондами (а к лютеранству у православия традиционно было особенно плохое отношение, как к «безблагодатным»), да и просто спецслужбами; морально же они поддерживались российскими «демократами», от которых к тому времени всех уже тошнило, во всяком случае среди чад Церкви. Поэтому РПЦ при патриархе Кирилле повела с ними борьбу на уничтожение, сменив этим имевшее до того место негативное, но попустительское отношение. В результате обновленчество было признано на VIII Соборе ересью, анафематствовано, и на все его конкретные богослужебные и иные проявления была наложена клятва. Но Церкви хватило соборной мудрости не выплеснуть с водой ребенка и по-своему использовать те немногие разумные зерна, которые были в обновленческой ереси, или, точнее, просто обратить особое внимание на ряд проблем. Помимо допуска женатого епископата, это касалось языка богослужения – о переходе на русский не могло быть и речи, но вместе с тем надо было решать проблему, поскольку основная часть прихожан не понимала священных текстов. В итоге был сохранен, естественно, старый богослужебный язык, но при Московском Патриархате решили создать комиссию по совершенствованию церковнославянского языка, по аналогии с такой же комиссией по русскому языку при Российской Академии наук. Эта комиссия внесла определенные коррективы в сам церковнославянский язык, сделавшие его существенно более понятным для любого знающего русский язык человека. А в качестве временного решения всем приходам было предписано во время завершающей части литургического богослужения, наряду с отпустом и проповедью, по-русски читать Евангелие и Апостол, которые читались в этот день на литургии по-церковнославянски.

Экуменисты же делали упор не на модернизации Церкви, а на том, что все религии суть одно и то же, только выраженное в разных терминах, а уж все христианские религии так и вовсе строго тождественны, различия же между ними надуманы духовенством ради собственных интересов. Поэтому надо двигаться к объединению, а пока что общаться между собой, в том числе молитвенно, обсуждая и преодолевая разногласия. Очевидно, что корни этого течения крылись в глобализации всех аспектов жизни в конце прошлого и начале нашего века, с одной стороны, и в модернистских тенденциях, о которых шла речь выше, – с другой. Ведь если все обряды, канон и даже догма – глупость, а религия – это лишь внутренняя вера в некоего туманного бога (туманного – потому что вся конкретика дается лишь Церковью и другими организованными религиями), то, конечно, между мировыми религиями и не может быть разницы. По этой причине экуменизм и был определен VIII Собором как часть одной с обновленчеством ереси и анафематствован вместе с ней. Кроме того, экуменизм противоречил самим базовым принципам цивилизационной самоидентификации русских (автономности, национализму и т. п.).

Тем не менее еще в начале века экуменизм представлял серьезную угрозу православию, особенно пока в России еще думали, что ее будущее – быть неотъемлемой и значимой частью мирового сообщества. Имели место случаи, когда даже известные иерархи РПЦ проводили церковные службы вместе с католиками. По-человечески это понятно – ведь так приятно чувствовать себя не провинциальным русским, пусть даже и высокопоставленным, а гражданином мира, причем не из последних, на равных общающимся с вершителями судеб планеты, – точно так же забывали про свою родину и корни древние вожди и цари, оказавшись в блестящих и могущественных Александрии или Риме. Во избежание такого в будущем в новой редакции принятых на Соборе апостольских правил вернулись в этом вопросе к изначальной жесткости, имевшей место в древних апостольских правилах: любой православный, и мирянин и клирик, вошедший по своей воле в иноверный храм (под таковыми понимаются в том числе и католические храмы, и протестантские молитвенные дома) во время богослужения, подлежит отторжению от Церкви. Интересно, что при этом современное православное догматическое богословие считает католическую веру в отличие от лютеранской благодатной (хотя и ошибочной), но чужой: по выражению преподобного старца Иоанна Угрешского, умершего в 2041-м и канонизированного в 2052 году, «католик, наверное, может спастись, но католик из русских – никак».