Третья концепция равновесия

— За что, командор, такие оскорбления? — в совершенно трезвых гляделках Корнилыча сквозило удивление. — Мы ж с племяшем тебе верой и правдой. Всю свою сознательную жисть. Да я за тебя любого готов без Ордера под Арест доставить.

— Арестовать? — вяло пробормотал Крюгер и мысль, ясная как молния, промелькнула в больной голове. — Кого-то я должен был арестовать. Или не должен был? Или не я?

— Вы о чем шеф? — насторожился Шеф. — Может, опять о Фомиче?

— О-о-о! — волна озарения пятнами побежалости прокатилась по телу Крюгера. — Вот где клюпы-то запрятаны! Фомич, блай поганый, все это сварганил! Как же я сразу не догадался?! Его ж почерк, тындыть вашу!

— Так я побежал? — оживился Шеф Охраны. — Приказ Начальника Канцелярии? Арест и немедленный?

— Вон что удумал… Как отомстил-то сурово, — не обращая внимания на порывы Корнилыча, рассуждал вслух Крюгер. — Загипнотизировал? Нет, слишком для него просто. Они бы с Лукрецием что-нибудь покрепче загнули. Не их почерк. Держать все время ситуацию под контролем — не их стиль. А может?.. Нет, не верю. Тогда что?

И Крюгер, болезненно опираясь на прогнувшегося Корнилыча, проковылял из бара, не преминув досадливо заметить:

— Я же всегда прошу тебя — сдавай табельное оружие, — и вывалившись в Кабинет, тяжело опустился в седадло.

Крюгер невесело засвистел любимую Мобилизующую Последовательность. «Что-то надо со всем этим делать. Надо. Вот только что?»

Глава 4

Яна-Пунь стоял на склоне холма, задумчиво разглядывал что-то вдалеке и улыбался. Ему было хорошо, думалось легко и свободно.

Осторожно подошла красавица Аглы-Унь-ная. Помялась в нерешительности, и, не дождавшись внимания, решилась:

— К-хм, хм-м.

— Чего тебе, женщина? — повернулся к ней вождь.

— Слушай… — замявшись, начала красавица.

— Оставь эти преамбулы, женщина, — махнул рукой вождь. — Давай попроще.

— Вождь, — осмелела Аглы-Унь-ная, — я тут корешков целую авоську наковыряла. Вот, принесла…

— Ну и что корешки?

— Да вот… — опять замялась та и вдруг выпалила: — Ну никак не пойму я, вождь, для чего мы их ковыряем? Ведь есть-то их совсем никто не ест!

— Во-от! — чему-то своему обрадовался вождь и необычайно довольным тоном объявил: — Хорошо! Ух как хорошо!

— Да что ж хорошего? Наковыряла целую кучу, а куда их девать-то? Жалко выкидывать, как-никак труд.

И Аглы-Унь-ная скромно потупила свои огромные прекрасные глаза. Дрогнули большие длинные ресницы.

— Да не мучайся ты так, женщина, — вновь улыбнулся Яна-Пунь, по-отечески хлопнув ее по мягкому месту. — Видишь ержик ползет? Брось ему, он очень обрадуется.

Красавица Аглы-Унь-ная недоуменно посмотрела на вождя, пожала плечами и подошла к ержику. Высыпала корешки перед его мордой. Лежавший в послеобеденном отупении ерж встрепенулся, сонно глянул на женщину и крякнул. Она ему сказала что-то ласковое и почесала за ухом. Ержик снова крякнул, встал и принялся за корешки, чавкая и довольно похрюкивая. Красавица повернулась и пошла своей дорогой.

— Ну вот, — опять обрадовался Яна-Пунь, возвращать к горизонтосозерцанию. — Теперь и вовсе хорошо!

Вождь долго оглядывал окрестные холмы, пока не зацепился взглядом за великую гору Пука. Свистопляска Теней сообщила его взгляду некоторую задумчивость.

— А и правда… — пробормотал вождь и направился к склону горы.

Достигнув подошвы, остановился в зарослях жесткой плетеницы и пронзительно свистнул.

— Слышь, Фомич, — прогундосила одна из теней, — по твою душу. Щас философию разводить будешь.

— Кто тут беспокоит великого бога Фо? — якобы грозно но с изрядной долей сарказма вопросил Фомич из тенеобразного состояния и изогнулся вопросительным знаком.

— Великий Вождь племени Татауна! — отозвался Яна-Пунь из зарослей.

— А, Яна-Пунь, — прогудела Тень. — Чего тебе?

— Да вот вопрос назрел, великий Фо. Уж не прогневайся. Можешь ли ты пояснить, в чем заключается ритуальный смысл нашей охоты? — с какой-то скрытой издевкой спросил вождь.

— С удовольствием. Субстанциональная основа бытия предполагает насыщение организма. С состоянием насыщения связаны самые важные и приятные моменты жизни. «Сытый сытого не разумеет». «Хлеб да каша — вот вся жизнь наша». «На голодный желудок и дышится веселее». И много прочего. Поэтому, о Яна-Пунь, возьми в толк — от качества пищи зависит качество мышления. Но и излишества тут ни к чему. Излишества приводят к обратному результату.

— Нда… — пробурчал вождь себе под нос, — что-то я не въезжаю.

— Надеюсь, теперь ты понял, о Яна-Пунь?

— Ага. Понял. Только вот никак не возьму в толк, как связана охота со столь важным и прекрасным состоянием насыщения? И как его, насыщения то бишь, можно достичь? Поведай, о Великий Фо!

— Полегче, шеф, — забубнила вторая Тень первой, — не вляпайся. Похоже, они вообще не едят. И не знают, зачем им это.