Третья мировая сетевая война

Тогда же пролилась и первая кровь. Точнее, первая кровь пролилась, когда полицейский застрелил индейца-подростка. Но это была не та кровь, что пролилась на улицах Нью-Йорка, когда колонны индейцев, объединившись со сторонниками движения Occupy Wall Street, двинулись в сторону американского финансового центра. Тогда-то и была допущена первая фатальная ошибка. «Зря я их послушал», — пронеслось в голове у президента. Это именно они, те же самые «ястребы», которые только что советовали ему жёстко подавить сепаратизм в Техасе, тогда настояли на необходимости разрешить полиции открыть огонь на поражение в момент, когда процессия вплотную приблизилась к биржевому кварталу. «Нельзя стрелять в свой народ…» — невольно вслух произнёс президент, но тут же осёкся, хотя в кабинете пока никого не было. «…даже если это индейцы», — продолжил он начатую мысль уже про себя.

Тогда погибло более сорока полицейских и не менее ста индейцев — невиданные жертвы для Америки за последние два столетия. И это в мирное-то время! Оказалось, что практически каждый из прибывших в обе американские столицы индейцев вооружён, причём довольно серьёзно. Хотя надо отдать должное, индейцы открыли огонь далеко не после первого выстрела со стороны полиции, а лишь когда полицейские цепи при поддержке водомётов и светошумовых гранат двинулись в наступление, начав зачищать занятую улицу. Вот тогда-то и прозвучали ответные выстрелы, — индейцы теперь действовали уверенно и жёстко, стреляли профессионально, прицельно, а дальше и с их стороны в ход пошли гранаты. «А что было бы, если бы начали разгонять техасцев? — почему-то эта мысль со всей ясностью возникла в голове у президента только сейчас. — Эти ребята тоже не промах, а уж на своей земле они дрались бы как дикие звери. Что-то есть в них такое, животное».

Президент взглянул на часы. Как ни старался он оттянуть этот момент, но стрелки приближались ко времени начала совещания, на котором необходимо обсудить дальнейшие действия по стабилизации ситуации на Тихоокеанском побережье, где китайское население перевалило за 60 %. Особую головную боль доставлял Сан-Франциско — китайцы подняли там настоящий бунт, требуя признать своего соплеменника президентом государства Калифорния. Избрание калифорнийского президента состоялось на несколько импровизированных выборах, хотя и прошедших с соблюдением всех формальных демократических процедур. Но сам факт провозглашения Калифорнии в качестве суверенного государства вызывал много вопросов у юристов президентской администрации, да и в Конституционном суде тоже. Однако китайское большинство, похоже, решило взять главу Белого дома измором. Действовали они, конечно, не так агрессивно, как сепаратисты в других штатах, но это и понятно. Основная масса полицейских, стоящих в оцеплениях вокруг административных зданий Сан-Франциско, представляла собой выходцев из того самого китайского сообщества. Собственно, захватов административных зданий как таковых и не было. Полицейские шеренги просто расступились, когда к главному зданию города подошли протестующие — и они просто вошли внутрь, довольно вежливо попросив прежнего губернатора на тот момент ещё Штата Калифорния покинуть своё рабочее место, предварительно собственноручно написав заявление о добровольном сложении полномочий.

Куда больше проблем доставили, не сами китайцы, а уличные банды нацистов из окрестностей Сан-Франциско, поднявших на щит казалось бы навсегда канувший в Лету, но вновь возродившийся лозунг калифорнийских сепаратистов прежних эпох — Сalifornia ьber alles! Эта строчка из старой песни панк-группы Dead Kennedys стала своего рода точкой смысловой сборки для всего белого населения Штата. И что самое парадоксальное — в своём стремлении к независимости Калифорнии от США белые нацисты и китайцы, одним своим видом приводящие в ужас представителей всех остальных расовых групп, — проявили единодушие. Почувствовав свою силу и негласную поддержку китайского большинства, белые расисты буквально в считанные месяцы очистили и город, и близлежащие Редвурд, Беркли и другие города от всех, кто не вписывался в «арийско-китайский» формат, объявив Калифорнию «зоной, свободной от чёрных и латинос». Пострадали даже такие, казалось бы, исконно латинизированные точки на карте Калифорнии, как Сан-Хосе, Сан-Пабло и Сан-Рафаел, а Сакраменто пережил настоящие уличные войны с баррикадами, позиционными боями, откровенной резнёй и охотой на чёрных со стороны расистов. Именно в Сакраменто полиция действительно, сколько могла, стояла на стороне закона.