Третья мировая сетевая война

В своих работах автор собрал обширный материал, подтверждающий фактическое и прямое вмешательство американской администрации в дела суверенных государств, отличающееся градацией жёсткости — от мягкого «экономического» вмешательства через физический отстрел несогласных «шакалами» ЦРУ и «цветные революции» — до жёсткого военного. Причём даже в последнем случае США пытаются максимально использовать стратегию непрямых действий, формально опираясь на частные институты, фонды, НПО и консалтинговые фирмы, чьи сети раскиданы по всему миру, а концентрация филиалов в той или иной местности прямо пропорциональна степени заинтересованности США в данной территории. При этом сами сотрудники таких структур могут быть напрямую не посвящены в конечные цели своей деятельности, обеспечивая лишь социальный фон для основных сил, а могут и прямо представлять свою роль и назначение: «Мы — маленький эксклюзивный клуб. Нам платят — и хорошо платят — за то, что мы обманным путём уводим из разных стан мира миллиарды долларов. Большая часть нашей работы состоит в том, чтобы подталкивать лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью обширной сети по продвижению американских интересов. В конце концов, эти лидеры должны оказаться пойманными в ловушку паутины долгов, которая гарантирует их лояльность. Мы сможем использовать их, когда нам будет это необходимо, — для удовлетворения наших политических, экономических или военных интересов.

В свою очередь, они укрепляют свои политические позиции тем, что дадут своему населению технопарки, электростанции и аэропорты. А владельцы американских инжиниринговых и строительных компаний становятся баснословно богаты»[69].

По сути, Перкинс открыто пишет о фактической десуверенизации государств, оказавшихся в долговой зависимости от МВФ, Всемирного банка и других кредитно-финансовых институтов, курируемых США. Ресурсы становились достоянием корпораций, что покрывало их расходы на проведение операции, зато руководство США получало политические дивиденды в виде потери суверенитета тем или иным государством и введения внешнего американского управления. При этом долг не списывался, а продолжал расти. Точкой же в полном американском захвате государства можно считать размещение на её территории американской военной базы.

«Если они [элиты захватываемого государства] отказывались, в дело вступали уже совсем другие люди — это те, кто устраивает перевороты или свергает правительства. В единичных случаях, когда даже „шакалы“ проваливались, как в том же Ираке, мы посылали туда войска. Вот так мы и построили эту „Империю“. В этом её отличие от других, создававшихся путём захвата других земель»[70].

В написанной в период с 1982 по 2003 год (когда она впервые была издана в американском издательстве) книге Перкинс недвусмысленно указывает на то, что «под прицелом экономических убийц теперь и страны бывшего Советского Союза». А уже в ноябре-декабре 2003 года в Грузии произошла «революция роз», в декабре 2004-го — «оранжевая революция» на Украине, а далее Киргизия, Молдавия, неудавшаяся «цветная революция» в узбекском Андижане, снова Молдавия, ещё не закончившиеся и последовательно реализуемые попытки сетевого смещения элит в Белоруссии, новое еврообострение на Украине — всё это фактические доказательства эффективности теории Перкинса. «Шакалы», «цветные» перевороты и, наконец, прямая отправка американских вооружённых сил — лишь этапы этой сетевой технологии, следующие за наименее гладким и бескровным захватом посредством создания американской сети на базе элит.

Таким образом, основным актором, то есть субъектом социального действия, в процессе установления власти корпораций, а по сути — власти США, над тем или иным государством становились элиты этого государства. При этом сам процесс «захвата» государства был абсолютно легальным и юридически безупречным. В интервью каналу «Вести +» Джон Перкинс определил это так: «Корпоратократия — это тоже люди, мужчины и женщины, которым принадлежат крупнейшие корпорации. Они, по сути, ничего не делают нелегально. Но при этом они контролируют большую часть правительств мира. Через финансовые институты. Они контролируют основные СМИ, напрямую владея ими или их рекламными бюджетами»[71].