— На следующий день можно было увидеть массированный удар В-52 по линии фронта у Венло. Если это был удар дубиной, то смелый и удачный ночной налет казался ударом рапирой. Однако он выглядел, прежде всего, как удар тяжелой техники противника, нанесенный далеко в тылу от Восточной Германии, где ожидался удар и где, конечно, удары наносились уже неоднократно. Он привел к недостатку мостов и вызвал проблемы с подвозом подкреплений. Многие поезда были отправлены обратно в Варшаву и Краков, а оттуда кропотливо перенаправлялись через Чехословакию на юге и Быдгош на севере. На карте все было довольно просто, но негибкость планов Варшавского договора еще раз создала серьезные трудности. Они были еще больше расширены в результате саботажа со стороны польских рабочих, действующих по инструкциям и наставлениям, передаваемым западными радиостанциями. В целом, этот «Удар рапирой» задержал на еще тридцать шесть часов или около того советские подкрепления. Эффект от этого в значительной степени усугубил проблемы Варшавского договора после того, как В-52 нанесли удар на фронте на следующее утро, 15 августа[93]
.Положение 2-го Британского корпуса, четыре дивизии которого были зажаты у Венло между американской бригадой справа и Голландским корпусом слева, было критическим. К вечеру 14 августа советская 20-я гвардейская армия была близка к достижению прорыва обороны частей НАТО, обороняющих Крефельдский выступ. Советские войска могли прорваться между Дуйсбургом и Венло и тем самым открыть возможность для реализации действительно важной части оперативных планов Варшавского договора. Они состояли в том, чтобы форсировать Рейн в его нижнем течении, и начать наступление на юг, охватывая силы ЦГА с тыла.
Трансатлантические подкрепления, создание и наращивание которых Советский Союз надеялся предотвратить, шли полным ходом. Прибытие в Центральный регион свежего американского корпуса было неизбежно. Подкрепления начали прибывать в район Аахена утром 15 августа. Французская бронетанковая дивизия приближалась к Маастрихту. Прибытие в Центральный регион свежего американского корпуса было неизбежно. Его передовые силы начали прибывать в район Аахена в начале 15-го августа. Французская бронетанковая дивизия приближалась к Маастрихту. SACEUR выделил СГА четыре дивизии из своих последних резервов. В 00.01 14 августа началась подготовка контрнаступления на северо-восток в направлении Бремена, которое предполагалось начать на рассвете 15 августа.
Это был, должно быть, самый критический день Третьей Мировой войны. На Крефельдском выступе советские войска вклинились в оборону II Британского корпуса и к вечеру 14 августа советские танки находились недалеко от Юлиха. Если советское наступление начнется 15 августа, свежий американский корпус и дополнительная французская дивизия не смогут быть введены в бой вовремя, контрнаступление СГА в направлении Бремена окажется мертворожденным, а все войска НАТО в ФРГ окажутся под угрозой окружения советскими силами, наступающими по левому берегу Рейна на юг, в тыл ЦГА. Стало ясно, что пришло время задействовать В-52, дислоцированные в Лайесе на Азорских островах. Утром 14 августа ВГК ОВС НАТО приказал COMAAFCE приложить все усилия на рассвете 15 августа, чтобы замедлить наступление советских войск и стабилизировать положение на Крефельдской дуге. Операция бомбардировщиков В-52, в действительно критический момент войны, заслуживает упоминания в деталях.
Все, и наземные и авиационные командиры были в курсе, что практические проблемы, возникающие при применении В-52, будет очень трудно решить. Обороняющиеся войска должны были выйти из контакта с противником достаточно далеко и на достаточное время, чтобы дать В-52 зону бомбардировки, которая бы оказала максимальный эффект на бронетехнику армий Варшавского договора при минимальных потерях на передовых позициях НАТО. Это, как прагматично решил утром 14 августа COMAAFCE, было задачей армейского командования. Ему же нужно было привлечь столько В-52, сколько было возможно для удара по Крефельдской дуге, назначенному на 04.00 по местному времени на следующий день.