Третья молодость

Теперь, боюсь, начнется одно отступление за другим. В приглашении я действительно не нуждалась. Еще во времена Марека и безусловно с его помощью я вела полугодовую войну из-за этих чертовых приглашений, казавшихся мне позорными и унизительными. Я человек взрослый, самостоятельный и за себя отвечающий, психически нормальный. Под судом и следствием не состояла. Работаю. По какому праву я должна становиться безвольной рабыней? По какому праву мой отъезд в другую страну должен зависеть от настроения и прихоти другого человека?! У меня есть деньги. Трудовые, не краденые. Я имею право их вывезти и на них жить. И какого черта кто-то предполагает, будто я уеду без гроша и начну воровать в универмагах?! Ум у меня помутится с получением загранпаспорта, что ли?!

Я вела «бумажную войну» шесть месяцев и в конце концов отправила оскорбительные письма в МВД, допустив в них замечания вроде «человеческое достоинство, если вы понимаете, что это слово означает», и прочее в таком же роде. Подключился Марек. Не знаю почему, но война принесла результат. Я получила соответствующий документ, паспортным бюро всегда воспринимаемый с обидой, но тем не менее как руководство к действию, и выезжала без приглашений.

Однако паспорт приходилось получать в соответствующем районном учреждении. На Мокотове окошко, где выдавались документы, было одно на сто пятьдесят тысяч жителей. Там разыгрывались сцены, достойные Данте, о каких в других районах даже понятия не имели. Когда я летела в Данию, паспорт получила с третьего захода, заняв очередь в четверть шестого утра.

Вокруг меня бурлила толпа. Я сидела на скамейке, женщина рядом жаловалась: приходит уже третий раз, едет с ребенком, и от нее потребовали подтверждение из школы, что у ребенка каникулы. Такого подтверждения оказалось мало. Потребовались еще согласие районного отдела просвещения, а затем и бумага из самого министерства просвещения...

Я не выдержала.

– А вам не кажется позорным бегать за всеми этими подтверждениями? – злобно спросила я. – Ведь вполне достаточно вашей подписи. Неужели вы не чувствуете, как это оскорбительно? У всех у нас все-таки есть какая-то честь, а нам плюют в лицо!

Женщина замолчала. Собравшиеся уставились на меня взором совершенно бараньим и на всякий случай отодвинулись подальше – вдруг провокаторша?

Черт возьми, каждый имеет такое правительство, какого заслуживает!

Вместе с приглашением от Тересы пришла отчаянная мольба:

– Не смей отправлять ее одну! Приезжай вместе с ней!

В моих планах Канада не фигурировала, но я решила пожертвовать собой: как-никак представляется случай повидаться с собственным ребенком. Приглашение, коль скоро его прислали, я использовала. Все оформила через «Орбис», доплатив небольшие деньги и избежав очередей. Шик блеск!

Полагаю, эта поездка прибавила моей матери несколько лет жизни. Когда мы летели в ту сторону, стюардессы в самолете умоляли:

– Пани, отведайте, пожалуйста, постной ветчинки или индюшачьей грудки...

Мать – ни в какую! Ветчины не желаю, разве что молока! У кого-то позаимствовали молоко, его в самолете почти не было. По монреальскому аэропорту я тоже бегала в поисках молока и горячей воды – молоко оказалось холодное... Короче, все двадцать четыре удовольствия. А когда мы возвращались назад, мать без всякого принуждения слопала не только свой, но и половину моего обеда.

Тереса при виде сестры сперва с перепугу попятилась, потом бросилась предупреждать Тадеуша, чтобы тот не хлопнулся в обморок. Некоторые детали нашего пребывания в Канаде описаны в «Бесконечной шайке», но кое-что дополню. Первое, что я сделала по приезде, – отправилась гулять...

Ну, не будем преувеличивать, не гулять. Я всего лишь пошла пешком в магазин. Не учитывая местоположения Канады на земном шаре. Мне Канада представлялась страной северной, а она находится на той же широте, что и Южная Франция и Северная Италия, а крайний север на Гудзоновом заливе – приблизительно как наш Гданьск. От столицы на юге – Оттавы – до Полярного круга приличный кусок земного шара, и то если по прямой.

Ну, а я сваляла дурака и отправилась часов около двух пополудни, то есть в самый разгар жары. Дорога в магазин, хоть и в районе вилл, совершенно лишена тени. Деревьев много, но чтобы идти в тени, пришлось бы красться под самыми домами. Короче, туда и обратно я прошествовала на солнцепеке. Вернулась еле живая, выглядела – краше в гроб кладут. Известное дело: Бог любит троицу. Больше не стану искушать судьбу – перед четвертой прогулкой в тропиках стоит хорошенько призадуматься.

Уже через неделю я утащила мать в Гамильтон. Они с Моникой занялись друг другом, а я наконец получила передышку. Роберт успел отказаться от своей любимой машины, трехтонной колымаги, которая то и дело ломалась, и приобрел нормальный «плимут». Он повез нас на Ниагару.