Третья попытка

Впрочем, одно воздушное патрулирование проблемы не решало. Наиболее радикальным выходом было бы заминировать пролив, но пока я не очень представлял себе, как именно это сделать. Классические якорные мины не годились, потому как плот мог иметь осадку и меньше полуметра, то есть они должны быть установлены чуть ли не на поверхности, где их нетрудно увидеть. Да и сколько же мин потребуется для надежного закрытия пролива длиной почти в двадцать километров? Ведь троглодиты могут начать форсировать его и не в самом узком месте.

Поэтому я думал о более высокотехнологичных устройствах, которые должны метров за пятьдесят от проплывающего плота выпрыгивать из воды и взрываться на высоте примерно метра, разбрасывая в горизонтальной плоскости тысячи осколков. Кроме того, мины должны быть дистанционно отключаемыми. Эскизный проект такого изделия я уже составил, и теперь требовалось его радикально упростить, потому как больно уж сложным он у меня получился.

И наконец, вопреки опасениям Катя смогла довольно быстро объяснить Апе, что такое патрулирование побережья и зачем оно нужно. Неандерталка обещала, что с наступлением весны на это ответственное дело каждый день будут выходить по два охотника.

Вообще-то у Кати уже появились свои мысли по поводу обороны острова, не совпадающие с моими. Дело в том, что тех же уток Апа умела не только телепатически подманивать, но и отпугивать тоже. И микромамонтов тоже, но вот с пещерными медведями, леопардами и кроманьонцами ничего подобного не получалась. Неандерталка объясняла – это оттого, что они хищники. А их по определению невозможно понять, не говоря уж об управлении ими.

– Разве медведь – такой уж хищник? – удивился я. – Он, кажется, всеядный, вроде свиньи.

– Вот-вот, и мне тоже кажется, что дело тут не только в системе питания. Наверное, дело в агрессивности. С носорогами у наших друзей тоже ничего не выходит, а они, насколько я в курсе, чистые вегетарианцы. Дело, я так думаю, в отсутствии тренировки. Не больно-то потренируешься управлять каким-нибудь пещерным львом, например. Сожрет быстрее.

Мне показалось, что я понял, куда клонит любимая.

– Так ты предлагаешь как-то раздобыть кроманьонского ребенка и тренироваться на нем?

– Н-нет, о таком я не думала…

Катя явно была слегка растеряна.

– Наверное, может получиться, но мне пришло в голову другое. Следует поступить, как в кино.

Надо сказать, что зимние вечера мы часто коротали за просмотром фильмов. На специально захваченных из будущего флешках у меня их было десятка три, и в один из последних заходов в Москву я привез оттуда большой монитор.

– Тренироваться лучше всего на кошках, – продолжала любимая. – А что? Это хищник, хоть и мелкий. Иногда бывает довольно агрессивным. Но в то же время не опасен, и вообще на подсознательном уровне расположенный к человеку. Я одно время еще в Москве хотела завести кошку, да стало жалко животное. Что с ним будет, когда помру? Ну а теперь это в мои ближайшие планы не входит. Значит, внеси в тетрадку с заказами две… три… в общем, пяток котят. Трех кошечек и пару котов. Весить они все вместе будут немного, максимум два кило, а то и меньше. Сначала мы с Апой попробуем научиться мысленно общаться с ними, а там, чем черт не шутит, дело дойдет и до их более крупных родственников. Наверное, наша обороноспособность может сильно повыситься от присутствия нескольких ручных саблезубых тигров.

То, что идея про кошек пришла Кате в голову после просмотра «Операции Ы», сомнений не вызывало, мы этот фильм позавчера смотрели все вчетвером. А про тигров после чего? Насколько я помнил, «Полосатого рейса» в моей коллекции не было.

– Не волнуйся, до них дело если и дойдет, то не скоро, – успокоила меня Катя. – Но котят все-таки захвати в первый же заход.

Вообще-то меня, как и мою женщину, сильно интересовал вопрос – отчего неандертальцы проиграли битву за жизнь и были уничтожены в истории нашего мира? Раньше, во время редкого чтения научно-популярных статеек, все было вроде понятно – из-за глупости и неорганизованности. У них, мол, были слабее развиты те области мозга, которые отвечают за коллективизм. А объем мозга получился столь большим за счет развития участков, обеспечивающих эмоциональные порывы. Поэтому нет ничего удивительного, что легко возбудимые индивидуалисты в конце концов проиграли дисциплинированным коллективистам, несмотря на свое исходное преимущество в численности.