Третья причина (сборник)

Затем, сделав шаг в сторону, старик жалобно свистнул. Этот свист напомнил Петру писк насмерть перепуганного цыплёнка. Почти сразу вода в заводи всколыхнулась и на поверхности показалась голова большого крокодила.

Чудовище не спеша выбралось из воды, ковыляя на коротких лапах, подошло к негру и устроилось у его ног. Костяной панцырь рептилии лоснился от ещё не успевшей просохнуть воды, а длинный и страшный хвост лежал без движения…

Пётр с изумлением наблюдал эту невиданную картину. Но, оказалось, представление на этом не кончилось. Негр наклонился к крокодилу и что-то тихо, даже, казалось, нежно зашептал и вдобавок погладил вытянутую морду…

— Это Ньонго. — Вождь говорил негромко и уважительно. — Я привёл тебя, мхашимиува, чтобы он посмотрел на тебя, потому что ты только человек и нуждаешься в защите…

На обратном пути Петр всё время пытался понять смысл необычной встречи и в конце концов спросил:

— Скажи, бвана мкубва, ты очень рассердился, когда я застрелил того крокодила?

— Нет, мхашимиува… — наверняка поняв состояние Петра, вождь слегка улыбнулся.

— Тогда почему ты показал меня Ньонго?

— Потому что у тебя есть враги, мхашимиува, — лицо вождя сделалось жёстким. — Ты помнишь палочку с пером попугая?

Пётр молча кивнул, однако связи между врагами и детской игрушкой не уяснил.

— Это их знак. Они показали всей деревне, что хотят убить тебя, а потом на тебя бросился чуй…

— Ты говоришь, бвана мкубва… — начал было Пётр, но вождь жестом остановил его.

— Ты сильный, мхашимиува, и ты принёс мне шкуру чуя, которую я прибил у двери. Я тоже враг этим людям, мхашимиува…

Шкурин растерянно молчал. До сих пор он считал, что его враги там, за линией миссионерских станций, однако в тот день леопард бросился именно на него… Нет, после встречи с покорным, как пёс, крокодилом Пётр мог поверить во что угодно…

Вождь дал Шкурину время, чтоб хоть как-то осознать сказанное, и только потом, всё ещё шагая впереди, заговорил:

— Мхашимиува, мне нужна твоя помощь… Я знаю мзунгу. Они не дадут нам покоя. Они всё равно вернутся. Но у меня есть не только враги. Вот, посмотри…

Остановившись, вождь резко повернулся и протянул Петру небольшой, размером с орех, жёлто-блестящий самородок.

— Что?.. Неужели золото? — удивился Пётр.

— Так, мхашимиува, золото, — спокойно подтвердил вождь. — Я знаю, где много таких… За золото я могу купить сколько угодно оружия и буду сильнее мзунгу… И я хочу, чтобы ты помог мне, мхашимиува…

— Но золото могут взять другие… — Пётр вернул вождю самородок.

— Нет, мхашимиува. Чтобы попасть туда, надо…

Но фраза оборвалась на полуслове. Вождь дёрнулся, глаза его дико выпучились, и он, как подрубленный, повалился лицом в траву. Увидев торчавшую из его шеи крошечную стрелу, Пётр закричал, рванул с плеча карабин, и в ту же секунду вторая стрела, прилетевшая из зарослей, вжикнув по стволу, скользнула в сторону, слегка зацепив плечо Шкурина…

* * *

Длинные пенистые барашки бежали наискось и с шипением гасли на желтоватом песке небольшого залива. Глядя, как далеко на горизонте тает в потоке тёплого воздуха полоска земли, Шкурин никак не мог избавиться от ощущения, что стоит на берегу не озера, а моря.

Тем более что уже знакомый ему парусник, покачиваясь, стоял на якоре, ярдах в трёхстах от кромки пляжа, а спущенная с него маленькая, похожая на ореховую скорлупку лодочка, направлялась к берегу и сидел в ней всего один человек, зачем-то снявший свой пробковый шлем.

Присмотревшись к гребцу, Мбиа, стоявший рядом с Петром, вытянул руку по направлению к лодочке и уверенно произнёс:

— Это сам бвана Амбошелли… [17]

Лысый гребец или нет, Шкурин пока что рассмотреть не мог, да, признаться, и не приглядывался, слишком много на него навалилось в последнее время, заставляя даже здесь, возле уреза, размышлять не о предстоящей встрече, а о том, как найти выход из создавшегося положения…

После убийства вождя положение Петра в селении сразу ухудшилось. Только Мбиа, единственный из всех негров, продолжал поддерживать с ним прежние дружеские отношения. Однако и в его поведении Шкурин заметил настораживающее изменение.

Мбиа стал молчаливым, а на просьбы пояснить, как могло так случиться, что вождь так внезапно погиб, отводил взгляд. Он делал, что мог, чтобы всё оставалось как раньше, но из его осторожных намёков Пётр сделал единственный вывод: надо бежать…

Откровенно говоря, намекать необходимости не было. Пётр и сам всё понимал прекрасно и только ломал голову над тем, как это сделать? Пока вождь был жив, Шкурин спрашивать не решался, а после такой резкой смены туземных настроений, просто не знал, кому доверять.

Сложившаяся таким образом обстановка и была главной причиной, заставившей его сразу согласиться на предложенную Мбиа весьма сомнительную встречу с этим самым Амбошелли, который сейчас довольно уверенно грёб к берегу.