Третья причина (сборник)

— Ладно вам, у нас в Артуре в начале осады японские снаряды тоже плохо рвались, — примиряюще заметил Беклемишев и, поняв, что разговор предстоит долгий, без лишних слов полез в чемодан за второй бутылкой…

* * *

Опорная точка России, гавань Золотой Рог, выглядела пустынной. Теперь здесь не было ни крейсеров Владивостокского отряда, ни броненосцев Тихоокеанской эскадры, ни кораблей Рожественского, почти совершивших кругосветное путешествие и погибших в какой-то сотне миль от цели.

Да и в самом городе было неспокойно. Оказалось, что волнение, о котором упоминали офицеры «Владимира», на самом деле было настоящим восстанием, где сообща выступили рабочие, солдаты и примкнувшие к ним матросы.

Правда, в гостинице «Европейская», где на втором этаже в номере с арочными окнами, поселился Иртеньев, никакого беспокойства не ощущалось. Быт полковника тоже устроился, поскольку Щербачов и Беклемишев провезли Иртеньевские чемоданы как свой багаж.

Впрочем, одно неудобство имелось. Конечно же полковник не брал с собой русский мундир, и к военному коменданту ему пришлось заявиться в штатском. Однако после краткого пояснения генерал немедленно снёсся с Петербургом по военному проводу и, тут же получив все нужные подтверждения, сделался отменно любезен.

Сам же Иртеньев, несмотря на городскую обстановку, остававшуюся тревожной, чувствовал себя неплохо. Исчез подспудно давивший страх, который полковник тщательно загонял внутрь, пока находился в Токио, Киото или Нагасаки.

Наверное, поэтому Владивосток всей своей бросающейся в лицо русскостью настолько подействовал на Иртеньева, что полковник в один из первых же вечеров по прибытии, вместе с Беклемишевым и обоими лейтенантами, прямиком закатился в «Шато-де-Флер».

На радостях они так намешали «Шустовский» с «Абрау-Дюрсо», что на второй день у полковника голова трещала с похмелья и, еле-еле добравшись до буфета, Иртеньев потребовал водки, а потом ещё и отпивался огуречным рассолом.

Впрочем, о деле полковник не забывал и сразу же после визита к коменданту, навёл нужные справки. Теперь, вышагивая по Светланской, он с интересом посматривал по сторонам, замечая всяческие конторы, торговавшие восточной экзотикой магазины, а заодно и лихачей, сменивших экипажи на санки.

Едва миновав «Кондитерскую Унжакова», Иртеньев заметил толпившихся на панели солдат. Оттуда долетали громкие выкрики, кто-то стоявший в середине размахивал руками и, по всей видимости, там назревала потасовка.

У полковника не было ни малейшего желания влезать в «революционные» распри и, похвалив себя за неприметность одежды, он благополучно миновал собирающуюся толпу, отделавшись только брошенным вслед выкриком «буржуй».

Нужный дом находился на Алеутской. Здесь было тихо, и полковник без труда отыскал деревянный, слегка стилизованный под терем особнячок с подтаявшим сугробом возле крыльца и целой глыбой снега, почти скрывшей дверной козырёк.

Иртеньев потянул за висевшую у косяка деревянную грушу, послышалось звяканье колокольчика, двери почти сразу раскрылись, и возникшая на пороге миловидная горничная в крахмальной наколке вежливо поинтересовалась:

— Вам кого?..

— Доложите: полковник Иртеньев, из Технического комитета.

По тому, как несколько удивлённый взгляд прислуги скользнул по штатскому одеянию визитёра, можно было понять, что она привыкла к иным гостям, но тем не менее выучка взяла верх.

— Проходите, вас велено принять немедленно… — горничная сделал книксен и, давая дорогу полковнику, отступила в глубь прихожей.

Флагманский артиллерист капитан первого ранга Бриллинг встретил полковника Иртеньева стоя. После взаимного представления хозяин усадил гостя в кресло, сам сел напротив и только потом твёрдо, на остзейский манер, выговаривая слова, спросил:

— Итак, уважаемый Пётр Евгеньевич, чем могу быть полезен?

Хотя Иртеньева до некоторой степени удивил такой стремительный переход к делу, он, посчитав это особенностью Бриллига, чётко ответил:

— Я думаю, Карл Иванович, вы по долгу службы уже выяснили все подробности Цусимского боя и потому, хотелось бы знать, каковыми, на ваш взгляд, должны были быть результаты артиллерийской дуэли?

Капитан первого ранга внимательно посмотрел на Иртеньева, встал и, обойдя стол кругом, взял заранее приготовленный лист.

— Ну вот, извольте… — Бриллинг вернулся в кресло, сел и, заглядывая в листок, начал: — Как известно, значение имеет вес суммарного залпа. У нас общий вес двадцать тысяч фунтов в минуту, у японцев — триста шестьдесят.

— Откуда же такая разница? — изумился Иртеньев. — Ведь орудия главного калибра, как мне известно, одинаковы.

— Есть ещё один фактор: скорострельность, — сухо пояснил Бриллинг и снова заглянул в листок. — Мною подсчитано: число выстрелов нашей эскадры опять же, я напоминаю, в одну минуту сто тридцать четыре, а у японцев — триста шестьдесят.

Флагманский артиллерист строго посмотрел на Иртеньева и, видимо, считая, что высказался достаточно полно, умолк. Полковник подумал и, тщательно взвешивая слова, осторожно спросил:

— А что вы можете сказать о качестве самих снарядов?