Третья пуля

У Суэггера имелся печальный запас знаний о том, что пули делали с телами — как с его собственным, так и с чужими, так что для него подобная целостность пули не выглядела столь уж таинственной. Он знал, что пуля не встречалась с костями до тех пор, пока не пробила запястье губернатора, сломав его, но к этому времени она уже сильно замедлилась от своей изначальной дульной скорости в две тысячи футов в секунду и потеряла большинство своей энергии, которая могла бы помять её или разрушить при столкновении с чем-то твёрдым.

Суэггера не покидала мысль о её старомодности. Она была старомодной по стандартам 1963 года. Её теории и дизайну было восемьдесят два года, когда она попала в президента. Многие люди не понимали этого: для них это была просто пуля.

Но на пулю можно было посмотреть и по-другому: выяснить её происхождение и предназначение. Слишком много дураков писали о случившемся без понимания этих двух вещей. Слишком много дураков думали, что пуля — это всего лишь тяжёлый кусок свинца, вставленный в патрон и посланный по своему назначению. На самом же деле уже в 1891 году пули, их дизайн и характеристики находились среди самых сложных созданий инженерии в арсенале человеческих изобретений, тщательно просчитанных математикой. Задолго до того как люди создали канализацию и горячее водоснабжение, они уже написали целые математические трактаты, касающиеся баллистических характеристик, принципов и законов, а баллистика была первым предметом, к которому обращались лучшие умы государств.

Та пуля, как и эта, что сидела в гильзе в его руке сейчас, весила сто шестьдесят два грана, состояла из медной оболочки необычной толщины поверх свинцового сердечника и имела дюйм с четвертью в длину до кончика закруглённого носа. Она была создана после широких исследований и экспериментов для выполнения определённой военной работы, которой итальянский генералитет придавал высокую важность на рубеже веков. Тут не было ничего случайного. Она была создана не для того, чтобы просто убивать, а для того, чтобы убивать конкретного врага в конкретной обстановке.

Исходя из этого, Суэггер пришёл к мысли, что для понимания смысла WC399 ему следует понять военные реалии итальянской армии в 1891 году. В то время этот патрон был принят в качестве стандартного винтовочного во время всеобщего европейского обновления, когда эра однозарядных мушкетов сменялась эрой магазинных винтовок с болтовым затвором, таких, как германский «Маузер» К98, французский «Лебель», британский «Эннфилд» и, наконец, американский «Спрингфилд».

С кем же ожидали возможности сразиться итальянские генералы и в какой обстановке? Итальянцы никогда не были экспансионистами, и даже Муссолини тридцать лет держал пику книзу. Они не были великими колонизаторами с заокеанской империей, которую нужно было беречь, как британцы или немцы. Если пренебречь двумя жалкими набегами в Африку, их войскам никогда не приходилось сражаться с местными силами в Азии, Индии или на Тихом океане, так что они просто хотели сберечь спокойную жизнь, которой они жили в своей красивой стране, залитой тёплым солнцем, где всегда было в избытке винограда и макарон.

Так что в 1891 году итальянцы понимали, что их важнейшие битвы будут оборонительными по своей природе. Они не будут вторгаться — это к ним будут вторгаться, а их работой будет остановить накатывающееся вторжение. Где произойдут такие битвы? Морская высадка тогда ещё не была отработана: никто даже не пытался этого делать, так что противники, — немцы или австрийцы, очевидно, — пойдут по суше. Если вы посмотрите на карту, она многое вам скажет: вторжение должно будет пройти через Альпы. Это будет горная война.

Кого и с какого расстояния будет пытаться убить итальянский солдат в этих сражениях? Ну, размышлял Суэггер, природа горной войны такова, что расстояния, скорее всего, будут большими. Гляньте хотя бы на Афганистан с его перестрелками на пятьсот ярдов. Горная война включает в себя стрельбу вверх по склону, вниз по склону и через долины. Кроме как в редких исключениях, рукопашных боёв там не будет, цели ожидаются на расстоянии двести-четыреста метров. А это ведёт к пуле, отличающейся точностью, что в свою очередь диктует длинную, тонкую пулю, чтобы нарезы винтовки могли бы как следует закрутить её и вместе с тем необычно тяжёлую, чтобы не быть подверженной неожиданным порывам горного ветра. И всё это было идеальным описанием «Манлихер-Каркано» калибра 6,5 мм — хотя итальянская производственная практика редко достигала идеальности.