Третья пуля

Стронский с сомнением покачал головой.

– Мы встретимся с вами на публике, где-нибудь в районе американского посольства, – сказал Свэггер, – все обсудим, пожмем друг другу руки, и я войду в здание посольства. Они наведут обо мне справки в Соединенных Штатах, ФБР даст добро, и я исчезну отсюда. Такой вариант вас устраивает?

– Почему вы решили, что я сумею сделать это? Я снайпер, а не профессор. Эта ваша Кэти, она толковая и отыщет то, что вам нужно. А я? Предположим, я не смогу найти это.

– Уверен, что сможете.

– Что это такое?

– Во всех службах раз в несколько лет устраиваются проверки. Мне нужно знать, в каких масштабах проверялось советское посольство в Мехико в 1963 году, в особенности помещения, где работали агенты КГБ. Там велась какая-то игра. Микрофоны, установленные по всему зданию, в самых неожиданных местах. Глаз Сталина, борода Ленина, писсуар в мужском туалете… Это здание, как и многие другие по всему миру, являлось гигантским радиопередатчиком, вещавшим двадцать четыре часа в сутки, а целая армия слушателей записывала все это на бумагу и на магнитофонную пленку. Никаких секретов там не было – по крайней мере, когда не использовалась криптография, – и, по всей вероятности, это продолжалось не очень долго. Мне нужно подтверждение того, что ничто из сказанного Освальдом сотрудникам КГБ не носило приватного характера. Другими словами, что все, сказанное им, известно также и другим.

– Кажется, я знаю, о ком вы говорите, – сказал Стронский.

– Да. Красному Джеймсу Бонду совсем не обязательно быть красным. Он мог быть слушателем. И кого он слушал? Он мог работать на ЦРУ.

Глава 11

После длительной и жесткой торговли они сошлись на десяти тысячах долларов. Свэггера отвезли в кузове грузовика к банкомату «Бэнк оф Америка» в центре Москвы – он испытывал слишком большое напряжение, чтобы размышлять об иронии судьбы. Предварительно переговорив по спутниковому телефону со своим банкиром в Бойсе, Боб получил деньги. Чудо современной спутниковой связи: находясь в помещении магазина, торговавшего велосипедами, он звонит человеку в Бойсе, который, в свою очередь, звонит в Атланту, дабы компьютерная транзакция была подтверждена в Москве, – а на следующий день вновь приезжает в кузове грузовика в велосипедный магазин и получает наличные.

Затем последовало долгое ожидание. Исполненные пустоты и скуки однообразные дни тянулись унылой чередой. Постепенно нарастало чувство тревоги. Как жаль, что ему больше нельзя ни курить, ни пить – это могло принести хоть какое-то облегчение. Не оставалось ничего другого, кроме как глядеть в потолок с крошащейся штукатуркой.

Боб смотрел по телевизору европейский футбол, неожиданно проникшись интересом к этой игре, старался не думать о дочерях и сыне и о той прекрасной жизни, которую они строили, скучал по жене, оплакивал почивших родных и друзей, вспоминал определенные ароматы и оттенки. Его единственным компаньоном был пистолет – блестящая разработка Инструментального конструкторского бюро и безупречно выполненное изделие компании олигарха Иксовича. Он извлекал его из кобуры, рассматривал, щелкал курком, привыкал к нему и всесторонне изучал, как только может изучать человек огнестрельное оружие, не стреляя из него.

Его традиционный ночной гость Освальд перестал являться. Никаких идей, никаких прозрений, ничего. Однажды, находясь в очередной дыре, Свэггер решил запустить мыслительный процесс, написав «Ли Харви Освальд» на полях русского журнала о здоровой пище. Ручка отказывалась писать на глянцевой бумаге, и из этой затеи ничего не вышло.

А может быть, что-то и вышло.

В ту ночь, как и прежде, он заснул тревожным сном и вдруг явственно ощутил чье-то присутствие. Ли, проклятая маленькая обезьяна, что ты теперь задумал?

Ничтожный ублюдок, как всегда, молчал, самодовольно улыбаясь. Свэггер попытался вновь провалиться в забытье, но не тут-то было.

Он увидел подонка в его снайперском гнезде: взъерошенные волосы, трясущиеся руки, вцепившиеся в жалкую крошечную винтовку, в глазах жажда славы и бессмертия.

Что ты собираешься делать, гнусный негодяй?

В его сознании вновь молнией пронеслась мысль: почему он дожидался, пока лимузин повернет с Хьюстон– на Элм-стрит и окажется скрытым за несколькими деревьями? Надо же быть таким идиотом!