Третья пуля. Охота на Цирюльника

— Тайте фиски, — отрывисто скомандовал капитан. Он непрестанно моргал светло-голубыми глазками и отдувался в усы. Когда же он приложил палец к затылку незнакомки, на лице его появилась недовольная гримаса. — Не снаю, но она, фосмошно, тяшело ранена. Ха! Переферните ее на пок, а фы намочите полотенце. Мне прихотилось лечить, потому шшто на кораплях торкофофо флота не полошено токтора… Ха! Мошет…

— Я ее уже видел, — сказал Уоррен. Он недрогнувшей рукой налил виски в стакан и поднес его к губам девушки, пока капитан поддерживал ее за голову. — Подержите… Посмотрим, удастся ли мне разжать ей зубы. Проклятие! Она дергается, как мул… Это та самая девушка, что была в рубке сегодня днем, когда я получил радиограмму. По-вашему, у нее размозжен череп?

— Может быть, она упала, — тоненьким голоском предположила Пегги.

— Ха-а-а-а! — проворчал капитан, дергая шеей. — Она так ше упала, как и мистер Уоррен в сосетней каюте! Мошете мне поферить! — Пальцы его все еще пытались что-то нащупать; лицо было хмурым и озадаченным. — Хо! Не снаю, но не тумаю, шшто у нее расмошшен череп, не похоше. Фитите, ей польно, кокта я прикасаюсь, та? Кто тяшело ранен ф колофу, фетет сепя не так… — Он с присвистом выдохнул воздух. — Попропуйте снофа тать ей фиски. Фот так.

— Клянусь, я слышал, как она произносила мою фамилию, — прошептал Уоррен. — Хэнк, намочили полотенца? Приложите их к ране. Ну же, м-мадам… — в голосе его послышались раздраженные и уговаривающие нотки, — выпейте немного… Да очнитесь же! Выпейте!

На лице его, когда он поднес стакан к сжатым зубам девушки, играла напряженная ободряющая улыбка. По белому лицу незнакомки пробежала дрожь. «Королева Виктория» совершила очередной нырок, и погружение было таким крутым, можно сказать, циклоническим, что всех швырнуло на переднюю переборку, и стало слышно, как работают гребные винты, взбивая воду. Однако они услышали и кое-что еще. Тихонько, почти без шума — лишь слегка повеяло ветром снаружи — дверь на палубу снова открылась и закрылась.

Все сразу же замолчали; в каюте слышался лишь скрип переборок да звон стекла. Уоррен, который шепотом ругался, так как содержимое стакана расплескалось по подушке, резко обернулся. На лице его, под торчащими во все стороны волосами, играла торжествующая злорадная улыбка. Все прижались к мебели и ждали…

Кто-то пытался откинуть задвижку с двери соседней каюты.

Последовала искусная пантомима; все стали общаться с помощью жестов. Губы Моргана кривились; он беззвучно пытался сказать: «Пусть он войдет внутрь» — и тыкал пальцем в сторону соседней каюты. Валвик и Уоррен не возражали. Все яростно жестикулировали, кивали друг другу и пытались дотянуться до двери, выходящей в коридор; при этом еще надо было ухитриться удержаться на ногах и не растянуться во весь рост. Уоррен бросил свирепый взгляд в сторону Пегги и беззвучно приказал: «Вы оставайтесь здесь!» Он показал на девушку, лежащую на койке, потом яростно ткнул пальцем в пол. Бросив на него ответный взгляд, исполненный такой же свирепости, Пегги прикусила нижнюю губу, яростно затрясла головой, отчего ее челка растрепалась, и закрыла глаза. Уоррен повторил приказ, вначале умоляюще, затем искусно изобразив, как кого-то душат. Вынырнув из ямы, корабль снова круто взмыл вверх…

В соседней каюте зажегся свет…

Здесь же по полу с оглушительным грохотом каталась бутылка. Капитан Валвик бросился поднимать ее, словно человек, который в шторм пытается поймать свою шляпу. Пантомима все продолжалась, особенно нелепая при тусклом свете лампочки над койкой, на которой скрючилась фигура с бледным лицом…

Дверь соседней каюты захлопнулась.

Понять, от ветра она захлопнулась или нет, было невозможно. Уоррен рывком распахнул дверь их прибежища. Пластырь на его голове наполовину отлепился и теперь развевался впереди, как знамя. Он ринулся в коридор. Рванувшись вслед за мощной фигурой Валвика, Морган в последний момент ухватился за поручень в коридоре — как раз вовремя, чтобы устоять на ногах, так как корабль снова ухнул вниз. В этот миг кто-то осторожненько прикрыл за собой дверь, ведущую на палубу.

Либо он их опередил, действуя слишком быстро, либо его что-то спугнуло. Словно в насмешку, мелькнула и пропала из виду резиновая окантовка; дверь, снабженная позолоченным доводчиком, закрылась мягко, без шума. Заглушая жуткие стоны и скрипы деревянных переборок — казалось, весь корабль скатывается в гигантский желоб, — Уоррен испустил дикий стон и бросился к двери. Когда он рывком распахнул ее, от встречного порыва воздуха они едва устояли на ногах; из-за шквального ветра и крена корабля их бросало из стороны в сторону. Ветер уносил в сторону истошные вопли капитана Валвика. Можно было разобрать только его призывы «пыть осторошнее» и «тершаться са поручень», да еще «плиско к фатерлинии».