Третья пуля. Охота на Цирюльника

Вудкок был жилистый, беспокойный человечек с копной взъерошенных волос, костлявым личиком и добродушными глазками, которые тем не менее смотрели на мир довольно зорко. Лицо у него было морщинистое, особенно в нижней части, вокруг острого подбородка, словно бы оттого, что он много болтал. День-деньской Вудкок гулял по палубам, заводил знакомства с пассажирами, часто хохотал и подмигивал. Казалось, он во чтобы то ни стало намерен произвести впечатление своего в доску парня — хвастливого, недалекого, но доброго малого. Сейчас, облокотившись о перила, коммивояжер буравил их острыми глазками.

— Пришлось побеседовать со старым шкипером, — затарахтел он, доверительно понизив голос, — потому что я понятия не имел, как пробраться туда, где, как вы понимаете, мое присутствие могло быть нежелательным. Отлично! — Мистер Вудкок поднял ладонь, словно ожидал возражений. Он делал так всякий раз, когда восклицал: «Отлично!» Так коммивояжер давал понять, что он подошел к главному, а уж потом продолжал свою речь в уверенности, что слушатели поняли его как надо. — Отлично! Но я знаю, как бывает в подобных случаях, и хочу поговорить с вами, как мужчина с мужчиной, — честно и откровенно. Вам никогда не придется жалеть о том, что вы приняли мое предложение. Отлично! Итак, мистер Уоррен, все, что я хочу, — это десять минут вашего драгоценного времени — наедине. Всего десять минут. Можете снять часы, положить их на стол, и если за десять минут я вас не заинтересую… — он сделал многозначительный жест кистью и поднял брови, — значит, больше и говорить не о чем.

— Вовсе нет, вовсе нет, — довольно туманно пробубнил Уоррен. Вмешательство постороннего лица взволновало его. Он решил, что Вудкок, скорее всего, попытается что-то ему всучить. — Буду рад уделить вам столько времени, сколько понадобится. Давайте… давайте выпьем и все обсудим. Но не сейчас. У меня и моих друзей важная встреча…

Вудкок перегнулся через перила.

— Вот именно, старина. Вот именно. Я знаю. С капитаном. Все в порядке, сейчас все в порядке, — прошептал он, поднимая руку. — Я понимаю, старина.

Заговорщики переглянулись. Вудкок переводил взгляд с одного на другого.

— Что у вас? — задал вопрос Уоррен. — Чего вы хотите?

— Десять минут, — повторил коммивояжер, — с глазу на глаз.

— Ну… хорошо. Но мои друзья тоже будут присутствовать при разговоре. У меня от них секретов нет.

Казалось, Вудкок учуял подвох. Брови его взлетели вверх, он с трудом возразил:

— Послушайте, старина. Вы уверены, что все правильно поняли? Вы уверены, что хотите, чтобы при нашем разговоре присутствовала молодая дама?

— А почему бы и нет? Господи! Да что вы там вдолбили себе в голову?

— Хорошо, отлично, старина, раз вы так хотите! — Вудкок был сама любезность. — Признаю, я охотнее переговорил бы с вами наедине, однако спорить не стану. Давайте пойдем, скажем, в почтовый салон; там тихо, и нам не помешают.

По пути он непрерывно болтал, беспрестанно перескакивая с предмета на предмет, от души хохотал, успевая сделать много игривых замечаний. Почтовый салон, отделанный белыми панелями, был пуст. Вудкок подвел их к углублению в проеме большого окна; сквозь толстые шторы пробивались солнечные лучи, а тишина нарушалась только гудением двигателей. Когда все уселись в кресла, коммивояжер провел рукой по своим жестким, щетинистым волосам, поерзал на месте и внезапно бросился в атаку.

— Знаете, старина, я хочу вам помочь, — объявил он, по-прежнему доверительно и негромко, — но, видите ли, дело представляет обоюдный интерес. Вы молоды, вам этого не понять. Но когда станете старше, женитесь, обзаведетесь семьей, ах! — Мистер Вудкок сделал выразительный жест. — Тогда вы поймете, что в бизнесе не место любезностям. Отлично! Итак, признайтесь: вы попали в изрядную переделку, верно?

— Попал, — кратко согласился Уоррен.