Третья сила (СИ)

Почти сразу наверху послышался недовольный гром. Что-то неприятно сверкнуло, приглушенно грохнуло. Кто-то огромный предупреждающе заворчал, словно услышал слова святотатца и недвусмысленно пригрозил серьезным наказанием. А потом на ошеломленно притихшую Степь просыпался целый дождь из золотистых пылинок, и все окончательно стихло. Оставив после себя едва уловимый запах свежести, смутное ощущение чего-то неправильного, смешанное с необъяснимым чувством, что это еще не конец.

Глава 21

Эта ночь ничем не предвещала беды. Все шло абсолютно так же, как и всегда: старый трактирщик Ир, выпроводив последних посетителей, запер входную дверь, прикрыл деревянные ставни, чтобы не летела мошкара. Протер напоследок столы и, вознеся вечернюю молитву Владыке Айду, с чистой совестью отправился спать.

А посреди ночи его внезапно разбудили. Сперва - непонятная тревога, стальным обручем сдавившая грудь. Затем странно сжалась и обессиленно повисла "метка" на левом предплечье, про которую он давно забыл, когда в последний раз чувствовал. Наконец, какая-то крупная нежить тоскливо завыла буквально под окном, а после этого над далекими горами появилось какое-то неприятное зарево, которое, пробившись сквозь плотные занавески, заставило его открыть глаза и беспокойно подпрыгнуть на постели.

Стерев с лица откуда-то выступивший липкий пот, Ир лихорадочно огляделся, не в силах понять, отчего так заполошно колотится сердце. Потом не выдержал, тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить жену. Влез в старые тапочки и, с третьей попытки запалив лучину, осторожно спустился на первый этаж, тревожно замирая на лестнице всякий раз, когда под ногой отвратительно громко скрипела очередная ступенька.

"Что-то не так, - почему-то подумалось ему при виде совершенно пустого зала и слабо пробивающегося сквозь закрытые ставни лунного света. - Что-то сегодня точно не так..."

А потом снаружи донеслось тихое, смутно знакомое рычание. Совсем близко. Буквально за дверью. Которое не могло принадлежать никому, кроме одного из Оберегателей.

Странно. Но что он тут делает? Деревня же закрыта для подобных гостей. Или старик Нум что-то запутал в охранном заклинании? Да нет, не может быть - свои обязанности некроманты знали хорошо. Не мог он напортачить. А даже если и уснул раньше времени, забыв подновить охранный круг, то все равно - Оберегатель же свой. Ну пришел. Ну полюбопытствовал. Потом так же тихо уйдет... вот только отчего же стало тревожно на душе? И почему так громко колотится непослушное сердце?

На последней ступеньке Ир нерешительно остановился, не в силах преодолеть невесть откуда возникший, иррациональный страх. Что такое? Что случилось? И почему тихие мягкие, почти бесшумные шаги за дверью неожиданно так его напугали? Нежить же... своя... обычная... что в ней может быть страшного?

Однако когда один из ставней негромко скрипнул, и за окном промелькнула чья-то громадная тень, трактирщик почувствовал, что у него задрожали руки. А когда совсем неподалеку раздался громкий треск ломаемых досок, сменившийся отчаянным собачьим взвизгом, следом за которым донеслось яростное рычание и звуки жадно разрываемой плоти, он едва не выронил слабо тлеющую лучину. После чего задрожал уже всем телом и с неожиданной ясностью понял, что остался без домашнего любимца.

"Он сожрал Ритга, - с непонятной отрешенностью подумал Ир, машинально загасив лучину пальцами. - Надо молчать. Сидеть тихо. И не подавать виду, что слышу. Нум проснется, сам выпроводит Оберегателя за пределы деревни. А пока надо только молчать".

Приняв решение, трактирщик так же тихо отложил бесполезную лучину в сторонку. Осторожно повернулся и сделал шаг наверх. Но тут под его ногой снова предательски скрипнула старая доска, а следом за этим на улице опять послышалось голодное урчание.

Ир судорожно сглотнул, чувствуя, как липкий страх готов поглотить его целиком, несмотря на всю абсурдность происходящего. Еще с утра он был твердо уверен, что живет в абсолютной безопасности, а нежить находится под жестким контролем у жрецов, но сейчас эта уверенность куда-то бесследно испарилась. И все больше уступала место растущей на глазах панике, для которой вроде не было веских причин.