Третья сила

Надо же, подумала Светлана, осторожно переворачивая толстые картонные страницы, оказывается, у ее приемного отца есть какое-то прошлое. Вот смешной белобрысый мальчик в белой рубашке с пионерским галстуком глядит на нее умными, почти по-взрослому внимательными глазами, вот целый класс расселся вокруг строгой учительницы, мальчишки в темных костюмах, девочки в аккуратных белых фартуках. А это похоже на выпускной класс – фотография уже цветная, здесь ребята стоят на ступенях школьного крыльца. Света с трудом отыскала своего отца в толпе одноклассников: слишком уж непривычно-забавным выглядел он в зеленом свитере с оленями и длинными – ну надо же! – волосами. Вот он в строгом пиджаке сидит за компьютером, тут ему на вид, наверное, лет двадцать, здесь – уже где-то за городом, в компании таких же молодых людей, один сжимает в руках гитару, второй, с кудлатой смешной бородой, нанизывает на шампур шашлык. Единственная фотография, на которой Аскет улыбается. Света перелистнула последнюю страницу: там, под надорванным полиэтиленом, лежал еще один снимок, брошенный сюда, по всей видимости, гораздо позже остальных. На карточке был изображен ее отец, устало сидящий на каком-то камне возле разоренного Гнезда, – на наличие последнего где-то поблизости указывала случайно попавшая в кадр конечность мертвого монстра, отдаленно напоминавшая крабью клешню. В одной руке Аскет держал автомат, в другой – не то короткую пику, не то меч с длинной ручкой: по рассказам Света помнила, что такие использовались бойцами СБР в тесном пространстве Гнезд, когда огнестрельное оружие оказывалось неэффективным.

– Это кто? – ткнула Света пальцем в изображение сидевшего чуть поодаль человека в камуфляже, смотревшего куда-то в сторону, отчего лицо его получилось на снимке повернутым в профиль.

– Не узнаешь? – заглянув ей через плечо, хмыкнул Злобный. – Я, знаешь ли, раньше симпатичным парнем был, до того, как мне одна тварь в рожу плюнула. Я не Аскета имею в виду.

Света подняла глаза на своего визави, и ей подумалось, что, наверное, не стоило так кричать на отца, – ведь если она хочет быть взрослой, нужно уже научиться, наконец, контролировать свои эмоции. Она обязательно поговорит с ним еще раз, когда он вернется. Под удивленным взглядом Злобного девушка достала фотографию из альбома, и, захлопнув толстую книгу, спрятала снимок в небрежно брошенную на диван сумочку.

С той самой поганой минуты, когда заявившийся непонятно откуда пришелец заполз к нему в мозги, Алексей находился в состоянии полусна. Навалившаяся вялость мешала соображать, звуки доходили приглушенно, словно в уши затолкали комки ваты, отказавшиеся подчиняться глаза слезились и показывали так, будто перед ними выставили толстую пластину из мутного стекла хренового качества. Ворочавшийся в сознании дух представлялся тяжелым спрутом, крепко вцепившимся в мозг и не собиравшимся отпускать.

Одержимого не заинтересовали ни короткий диалог с подъехавшими врачами – зато пришелец принял в нем живейшее участие, коротко, четко и похабно объяснив медсестре, почему ей не стоит заглядываться на некоего Жору, – ни дальнейшее путешествие. Легкое оживление появилось только при подъезде к Пушкину. Алексей помнил, что здесь должен находиться дежурный экзорцист, и вяло обрадовался. Теперь-то проклятый дух уберется из его мозгов! Надо только немного потерпеть, и все будет в порядке. Он вернется на работу, отчитается перед шефом… Облом. Фролова еще один прокол подчиненного едва ли обрадует. Виноградов понял, что он совершенно не хочет знать, какие слова приготовил ему любимый начальник. Может, лучше никого никуда не изгонять? Призрак ругаться придет, а с него взятки гладки? Сиди себе, гугукай да по стенкам ползай.

Угнездившийся в его башке чужак воспринял последнюю мысль как руководство к действию и попытался воспарить, но понавидавшийся всякого медбрат быстро опустил его на лежанку путем ударно-силового воздействия. Проще говоря, треснул ладонью по лбу, сопроводив сие действие потоком отборного мата.

– Извините, Алла Борисовна, – повернулся он к приоткрывшемуся окошечку в кабину водителя, в котором показалось хмурое женское лицо. – Клиент буянит.

– Ничего, Слава, продолжайте, – послышался спокойный ответ. – Я недавно с одним колдуном разговаривала, так он сказал, что от… э-э-э… выражений одержимые спокойнее становятся. Духам нецензурщина не нравится.

– Ну, раз так, надолго он у нас не задержится.

Намечавшуюся высокоинтеллектуальную беседу прервал скрип тормозов, к остановившейся «газели» проворно подскочили два санитара и лекарь-псион. Стоило последнему сосканировать ауру и увидеть глядящие в разные стороны глаза больного, как он тяжело вздохнул:

– Давно он такой?

Алла Борисовна подала коллеге кипу документов:

– Около часа.

– Оставляйте, – вздохнул целитель. – Сейчас экзорцист придет. Кто сегодня дежурит, Амилкар? Зовите, чего тянуть-то.